Временная невеста (СИ)

Я кивнула и снова уткнулась в его грудь, не могла видеть эту тоскливую улыбку. Еще хотелось спрятать лицо. Сестры говорили, что в темноте оно сливалось с мраком из-за черных волос и глаз, бледная кожа становилась белой, не спасали даже пухлые губы. Может, они преувеличивали, но хотелось запомниться красивой, а не узколицым духом.

— Не бойся, вот увидишь, все быстро закончится, и мы снова будем вместе, — Майтлин вновь повеселел.

Пришлось закусить губу, чтобы не фыркнуть. Не время для обид, но ужасно расстраивало, что меня считали дурочкой. Когда-нибудь Майтлин станет нашим повелителем и женится на девице с огромным приданым и родословной, длиннее моей юбки. Знать бы заранее, как больно отпускать любимого и представлять его с другой.

Раньше я не могла думать, только млела. Майтлин редко появлялся здесь, но всегда нравился мне. Еще бы: такой добрый, улыбчивый, а как гордо смотрелся на коне, проезжая мимо ликующих солдат. Красивый и статный, герой из сокровенных мечтаний. Вряд ли он замечал меня раньше, ведь девиц прятали от мужчин, но в этот приезд все изменилось. Отец умер, матушка хлопотала вокруг лорда Примара, и я сумела сблизиться с Майтлином. Времени было мало, он уезжал на войну и мог не вернуться; сама не знаю, почему разговоры так легко переросли в поцелуи, а те — в запретные ласки. Времени было мало, мыслей тоже.

Довольно, я всегда знала, что так будет. Просто устала сидеть одна в холодном замке и хотела стать женщиной, чувствовать себя желанной. Теперь все, пришла пора расставаться, меня ждал жених. Он жил в Викнаторе и не станет порицать шалости до брака, на его родине была другая вера и обычаи, и женились мы по расчету.

— Вот, возьми. — Я сняла с шеи кулон на длинной цепочке. Он был квадратным, с огоньком внутри, золото сверкнуло в пламени факела — символ бога Арантака, напоминало добрый знак.

— Кэлла, — Майтлин нахмурился, но позволил надеть на себя кулон, — ты же знаешь, твой бог запрещен.

— Но он силен и может помочь. Твои боги требуют безвольно сносить удары, их не будет с тобой в битве. Арантак дает силы сокрушать врагов, только попроси, пожалуйста.

Я схватила Майтлина за плечи. Его боги слабы. Только Арантак принесет победу, нужна лишь вера и молитва. На широкой груди кулон казался невероятно маленьким, словно не имел силы; боже, помоги ему, он так безрассуден и слишком верит в себя. Я не могла, не могла потерять Майтлина! Пусть будет далеко, пусть любит другую, только живет.

— Милая, не грусти.

Он наклонился и поцеловал меня. Мягкие губы лениво двигались, и хотелось неистовства, выплеснуть всю любовь и тоску, весь огонь, которым Арантак наполнял своих детей. Я обхватила голову Майтлина руками и притянула к себе, щетина оцарапала кожу, делая страсть острее. Мы торопливо двигались, беспорядочно ласкали губы друг друга, посасывали языки. Я едва замечала отдельные касания, не знала, что сделаю через миг — лишь бы не отрываться, целовать еще и еще.

— Кошечка моя, — выдохнул Майтлин, — забрать бы тебя с собой.

Дыхание грело лицо, губы кололо из-за щетины. Мало. Боль, влажный язык во рту, объятия, в которых не вздохнуть — я приму все, лишь бы продолжать. В животе сладко потянуло, когда на ягодицы легли большие ладони. Пальцы сжались, сквозь ткань мало что чувствовалось — как мало, оказаться бы без одежды, прильнуть к горячему телу и отдаться целиком.

— Нельзя, нас могут увидеть, — шепнула я и попыталась отвернуться.

Собственное тело предавало, а Майтлин все напирал, сминал ягодицы, двигал бедрами, звуки поцелуев дурманили.

— Кого удивит возня в кладовой? Решат, что слуги или солдат с гулящей девкой.

В этом весь Майтлин — не способен думать и на минуту вперед. Я дернулась и ухитрилась повернуться к нему спиной, а потом снова забылась. Как устоять перед руками, которые соблазнительно гладили живот и подбирались к груди? Не удавалось противиться требовательным ласкам.

Майтлин ритмично сжимал мою грудь, нетерпеливо давил на нее ладонями. Хриплое дыхание над ухом сводило с ума, до чего приятным было мучительное ожидание. Я едва терпела и выгибалась, старалась ощутить тесноту платья и давление рук — соски ныли, было мало.

— М-м-м, как вкусно, — Майтлин зарылся носом в мои волосы.

Цветочное масло, выпросила у сестры. Он втягивал воздух и забывался, до боли сжимал грудь, и я теряла разум. Действительно, возня в кладовой никого не удивит, мы могли выразить чувства без страха.

— Так бы и съел.