Временник Ивана Тимофеева

Был из синклита один ближний у царя,[76] он имел сестру, а она была женой вышеупомянутого благостного царя Федора; в писании нет толкования имени этого ближнего,[77] — ясно, что из-за богоненавистных его дел оно не было от бога вписано в книгах жизни. Был он злоковарен и лукав, под личиной милости скрывая от всех злобу своих дел; лютостью своей, скрывая свою злобу, он превосходил всех благороднейших его в царстве; он всех обольстил настолько, что впоследствии, благодаря этой многой лести, достиг и высоты царства, о чем следующее слово о нем скажет. Он царскую отрасль, данную богом в наследие миру, из назначенного ей прародительского наследия изгнал, закопав как бы огненную искру в пепле, без милосердия отправил его в некий город в ссылку вместе с матерью его и с родственниками его по матери.[78] Городу тому имя было Углич,[79] от царского города он отстоял менее 200 верст по направлению к северу (и стоял) на берегу Волги. Нашел он и время для своего злого умысла, и тайного себе соумышленника, из злых самого злейшего, некоего Луппа,[80] собрата себе по нраву и делам, имя которого значит волк, — такое имя он получил по делам. Ради получения царства он воспылал из зависти, подобно Ироду,[81] сильной злобой, и когда он решился на убийство младенца, то этот, как непорочный агнец, принесен был в жертву богу, когда возраст его был равен двум четверкам и 8 дням (по словам матери). Восьми лет он, руками согласившихся на злодеяние, был зарезан ножом пред глазами родной его матери.[82] Как не распалась ее утроба из-за случившегося? Одной ей, его родившей, были известны тогда ее страдания. Ибо вышеупомянутый злой раб, лишивший незлобивого (младенца) земного царства, замыслил с тайной лестью его себе присвоить, что и исполнил, думая, что из-за видимого не будет лишен и небесного царствия, и бога так же обманет, как и людей. Но не только от бога, но и от людей не утаилось все задуманное им. Убийцы, дерзнувшие на это, сами не могли никак избегнуть смерти от жителей того города, и в тот же час с невинным младенцем на том же месте многие были убиты, и псы лизали на тех местах кровь грешников, дерзнувших на убийство. А он, не удовлетворившись кровью государя, прибавил к ней и (кровь) рабов, пролив ее путем кровавых мук: горожан, дерзнувших (убить) посланных им убийц государя, со всеми домашними погубил тайно от царствующего над нами благочестивого Федора, — одних за пределом всей земли в ссылке, заточив в темницы, уморил, а большую часть других из них повелел на пути насильно удавить. Родных же и родственников убитого по матери истерзал злейшими муками и также жестоко разослал[83] в ссылку на крайние пределы земли в различные места; и самую мать облек в образ иноческого смирения, в монашество, где, как бы уединяя ее от света, и поселил ее у раба,[84]в месте, где не было никакого утешения и мало покоя; ее с ее рабом Гришка расстрига,[85] придя, оттуда освободил и назвал своей истинной матерью к еще большему соблазну мира, что действительно и было. А потом, попущением божиим, не только весь род убийц, но и все их племя, хотя некоторые и далеко были, Борис всех тогда нашел, наградил богато имениями и разнообразно (по своему усмотрению) щедро одарил.