Временно бессмертны

След еще не остыл. Я его видел, слышал и чувствовал совершенно отчетливо. Его нельзя было не найти. Все равно, что шарить пальцами по грифу и не найти натянутую струну. Эта отчетливость вселила в меня смутные подозрения. Неужели кто-то старается, чтобы я нашел Тенаха и Халлис? Похоже на то. Для чего бы? Или меня заманивают в ловушку? Очень даже может быть.Только я совершенно не вижу, как я мог бы поступить иначе. Сбегать домой и взять кой-какие приспособления для защиты? Тогда уже я точно потеряю след. Не идти совсем? Но Тенах и Халлис не смогут вернуться самостоятельно. Остается только то, что я и сделал: кинуться очертя голову, и будь что будет.

Я еще не знал, куда приведет меня след, но догадывался. Земля под ногами сменилась каменной осыпью, за ней последовал гранит. Он делался все горячее и горячее, но даже неистовый жар не опалял моих ног, не согревал меня. Наоборот, мне делалось все холоднее. И душой моей мало-помалу овладевало прохладное спокойствие. Еще не много и оно станет леденящим.

У меня зуб на зуб не попадал от холода. Надо же, куда занесло этих Богоискателей! Край миров. Перекресток Тьмы и Тьмы. Вечный холод вечного жара. Гранит у меня под ногами прямо-таки раскаленный, а меня пронизывает такой мороз, словно я босиком по снегу ступаю. Даже, пожалуй, хуже. Босиком по снегу мне ходить доводилось, но так невыносимо, отвратительно холодно мне тогда не было. Я стискивал зубы и шел, ибо знал, что отчаянье, растущее из холода — обманчиво, а спокойное желание забыть обо всем — гибельно.

Когда я увидел, наконец, Тенаха и Халлис, пальцы у меня совсем закоченели, и я напрасно дул на них, пытаясь согреть. Халлис сидела, положив голову на плечо Тенаха, он обнимал ее за талию. Их опустошенные взгляды испугали меня.

— Смотри, Наемник идет! — вяло произнес Тенах.

— Мне холодно, — безучастно промолвила Халлис.

У меня от сердца отлегло: они еще чувствуют холод! Значит, не все потеряно. Куда хуже было бы, перестань они ощущать этот холод.

Я подбежал к ним и взял их за руки. Даже по сравнению с моими их руки были холоднее льда.

— Тепло! — воскликнула Халлис, оживляясь.

— Слушай, Наемник, как ты сюда попал? — спросил Тенах. — Нас затянуло, а ты...

— Потом будешь спрашивать и рассказывать, — оборвал его я. — Надо выбираться отсюда.

— Куда идти? — деловито спросила Халлис.

Я обернулся, желая указать дорогу — и остолбенел. Дороги не было. И их след, и мой собственный остыли мгновенно. Мне нечем было ставить дорожные вехи, я ничего не взял с собой, я положился на скорость. На то, что успею до того, как след остынет. И проиграл.

Должно быть, на моем лице отобразилась растерянность, ибо Тенах снова сел наземь и обреченно застонал.

Становилось все холоднее. Костры гасли один за другим. Они медленно тускнели, Застывая гранитными глыбами. Гранит под ногами до того раскалялся, что у меня задымились подошвы, а у Тенаха — штаны, но нам было по-прежнему холодно. Или даже еще холоднее.

— Придумай что-нибудь, Наемник! — тихая мольба в голосе Тенаха заставила мое сердце сжаться.

— Постараюсь, — кивнул я. — Иначе нам несдобровать. Халлис совсем уже плохо выглядит.

— Не хами, Наемник! — возмутился Тенах.

Я улыбнулся непослушными губами. Вот, оказывается, до чего Тенах влюблен! Он не видит тела Халлис и не оценивает. Он видит Ее, как она есть. Такие, как он, никогда не видят, как старится тело их избранницы, ибо Она никогда не стареет. Правда, у таких мужей бывает много хлопот в семейной жизни. Они так влюблены, что никогда не замечают праздничной прически своей жены или ее нового платья. И очень не скоро приучаются видеть темные круги под глазами, оставленные болезнью, или изможденное лицо. Уж я-то знаю.

Даже и сейчас, когда я похож на обтянутый кожей скелет, Ахатани с сумасшедшим упорством твердит, что я красив. Их счастье, что они настолько влюблены. Иначе к моему приходу они бы уже окоченели, и стали тенями в мире теней.

— Надо попробовать взломать стену, — предложил я, направляясь к ближайшему костру, уже наполовину ставшему розово-серой громадой.

— Каким образом? — Тенах постучал костяшками согнутых пальцев по только что возникшему граниту.

— Надо сосредоточиться. Думать. Думать друг о друге. О том, какие мы хорошие. Как мы друг друга любим. Когда энергия нашего чувства накопится достаточно, я возьму ее и пробью ею стену. Может быть, получится.

Халлис удивилась. Тенах вспомнил, как я ощупывал воздух, утыкаясь пальцами в исходящую от Ахатани святость, и возражать не стал. Вот и отлично. У меня нет больше силы, кроме силы наших чувств. Все остальное отморожено раскаленным гранитом.