Временные трудности

Егор улыбнулся. Он конечно слышал, что старые урки под конец жизни становятся очень набожными, но от Юли почему-то этого совсем не ожидал. Да и называть её уркой уже и язык не поворачивался. Дело тут не в благодарности за спасение из нежных рук НКВД, а в чем-то другом. Хотя он был ей искренне благодарен за это. Может всё дело в её молодости и стройной фигуре? Егор пока не решил. Но, вспоминая свои планы завалить беглеца в том злополучном лесу в Подмосковье, теперь он лишь улыбался.

— Дед, а с хрена ты с сотней патронов на эту колонну полез? — её хамский тон задел Егора, и он уже хотел было вмешаться и одернуть её, но пожилой старшина ответил спокойно и с достоинством:

— Я не намерен отчитываться о побудивших меня мотивах. Ваши полномочия мне до сих пор неизвестны.

— Слышь, Егор, — она откровенно забавлялась, — Мне одной сейчас хруст французской булки послышался?

Егор улыбнулся, а ребята придвинулись, явно заинтересовавшиеся этим непонятным диалогом.

— Не, тут точно вальсы Шуберта зазвучали… — Егору самому стало интересно. Он, конечно, не филолог, но как-то построение фраз не вязалось с образом пехотного старшины.

— Ты из бывших, что ли? — Юля не стала тянуть кота за известный орган.

— Я старшина 392-го стрелкового полка, 73-й дивизии 20-й армии. Сахно Петр Кондратьевич. Но, если Вам угодно, то зауряд-прапорщик третьего уланского Смоленского Императора Александра III полка, — он смотрел с некоторым вызовом.

— Это че за гусь? — осведомился Егор, — Унтер?

— Да, — кивнула, Юля — Помнишь анекдот про расхитителя социалистической собственности? Так вот тебе яркий представитель. Прообраз, так сказать… Расслабься, зауряд-прапорщик третьего уланского, поступаешь в моё распоряжение.

Старшина нахмурился. Эта мелкая ссыкуха вела себя на удивление уверенно и важно.

— У вас есть документ, позволяющий так просто перевести в свое подчинение старшину РККА? — он из всех сил старался быть любезен и не нагнетать обстановку.

— А как же, — она продемонстрировала ему документы и не обращая на него больше внимания скомандовала, — Привал окончен. Группа, выдвигаемся.

Старшину приняли, как родного. Разместили на быстро сколоченной койке. Дали поесть. Он ел степенно и неторопливо, хотя явно был голоден. Егор мысленно ухмыльнулся и поставил плюс пятьдесят к респектабельности. Играл он дома в одну такую игру на ноуте…

Юля подошла к вопросу акклиматизации старшины гораздо практичнее. Предложила товарищам, в рамках знакомства, предъявить служебные удостоверения. Все так и сделали. Старшина, поняв, что он самый старший по возрасту оказался вдруг самым младшим по званию, притих, но, похоже, в подлинности документов сомневаться перестал.

На следующий день Юлия, как водится, построила свой небольшой отряд на маленькой полянке, служившей им импровизированным плацом.

— Товарищи командиры, — прозвучало это несколько иронично, но по сути всё было верно. Все в группе носили звания комсостава, — За неимением четких распоряжений командования, предлагаю каждому обдумать план дальнейших разведывательно-диверсионных мероприятий. Доложить в течении часа. Лейтенант государственной безопасности Иванов, прошу за мной. Разойтись.

Егор ухмыльнулся про себя. Такое внимание льстило. Даже скорее: не так… Он просто рад был, что Юля не зазвездилась и не отдалилась, как некоторые друзья по ВУЗу или по отряду в свое время. Сам он никогда не гнался за чинами и орденами. Даже попробовал наедине поговорить о своём ордене с Юлей, прекрасно понимая всю ничтожность своей информации для страны, но та резко оборвала в привычной ей манере: «Че ты, краснопёрый, кипешь садишь? Дали, ну и завали хобот — воняет, по ходу, на весь лес».

Он не был уверен в дословности формулировки, но смысл уловил. И завалил свой хобот по ходу…

А через пару дней вдруг приключился и вовсе неприятный случай.

Обстрелянная, как обычно из засады, колонна немцев вдруг неожиданно оказала серьёзное сопротивление. Они, конечно, сразу же отошли, но Вацлаву прилетело. Егор успел заметить, как тот споткнулся и упал. Затем, правда, поднялся на ноги, но стоял, опираясь на дерево и пошатывался, держась за ногу. Егор рванул в его сторону, и быстро сократив дистанцию, провел что-то типа «бычка», сумев подхватить его и взвалить на плечи, но Вацлав хрипел как-то уж вовсе грустно и судя по всему собирался умереть.

До первого привала донес, конечно. Хотя и с большим трудом. Это всё же было не его, годами тренированное, тело.

Георг, выгнал их всех из землянки, превращенной в госпиталь, и извлек из ноги пулю. И все бы ничего, но этот парнишка, едва оклемавшись, приковылял к ним, сидящим вечером у костра и, достав перстень с большим красным камнем, вдруг сделал Юле предложение.

Это произошло так неожиданно, что все на мгновение замерли. Растерявшись, Юля попыталась апеллировать к Егору, прося того разъяснить всю несвоевременность такого поступка, но не найдя понимания, приказала Вацлаву командным тоном:

— Ползи за мной, болезный, пошептаться нужно….