Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818—1848)

В предыдущей главе, где речь шла о банкетах компаньонов, представителей одного и того же ремесла или даже франкмасонов, мы показали связь, которая существовала в XIX веке между трапезой и формальными сообществами, подчиняющимися правилам порой гласным, но чаще всего негласным, сложившимся от века. В общем виде можно сказать, что ни одна ассоциация, ни одна корпорация не обходилась без своего ежегодного банкета. Остается выяснить, нельзя ли пойти дальше и исследовать природу отношений между таким точечным мероприятием, как банкет, и постоянно действующими политическими организациями — избирательными комитетами или либеральными ассоциациями, которые, возможно, также функционировали в этот плохо изученный период эпохи Реставрации.

Банкет как матрица политической ассоциации

В конце 1819 года королевское правительство, тем более встревоженное электоральными успехами независимых, что успехи вовсе не сопровождались отступлением ультрароялистов, и шокированное избранием в палату депутатов от департамента Изер аббата-расстриги Грегуара, бывшего члена Конвента и «цареубийцы», решило обратить внимание на ассоциацию, которая в ту пору считалась главным рассадником либерализма, а именно Общество друзей свободы печати. Довольно поздно обнаружив, что в него входит гораздо больше разрешенных двадцати человек и что члены его с большой регулярностью собираются в парижских квартирах кого-нибудь из его руководителей, министерство Деказа возбудило дело против двух таких гостеприимных хозяев, полковника Симона-Лоррьера и г-на Жеводана, за нарушение статьи 291 Уголовного кодекса. Разумеется, высокопоставленных участников никто трогать не стал: ни герцог де Брой (который, правда, за некоторое время до того отдалился от ассоциации), ни граф де Тиар, ни Лафайет, ни даже Манюэль, у которого общество собиралось с такой же регулярностью, привлечены к суду не были. 18 декабря 1819 года исправительный суд департамента Сена приговорил каждого из двух обвиняемых к штрафу в 200 франков и объявил общество распущенным¹⁸⁴.

Нетрудно догадаться, что газеты, близкие к «независимым», выразили протест сразу после объявления о начале судебного преследования и принялись искать юридические аргументы в защиту обвиняемых. Они стремились доказать, с одной стороны, что статья наполеоновского Уголовного кодекса была направлена прежде всего против религиозных сект (таких, например, как Малая Церковь¹⁸⁵), а с другой — что переход от имперского деспотизма к конституционному режиму подразумевал непременную выработку нового, либерального закона об ассоциациях, подобно тому, как это было уже сделано в отношении прессы. Журналисты исходили из того, что молчаливая терпимость, с какой министерство в течение полутора лет взирало на практическое пользование свободой собраний, была равносильна негласному признанию его законности. Но особенно поразительно выглядит аргумент, выдвинутый одним из корреспондентов «Минервы». Почему, спрашивал он, королевский прокурор из Лувье не предъявляет обвинений также и организаторам банкета в честь трех независимых депутатов, только что, 31 октября 1819 года, состоявшегося в Ле-Нёбуре: разве не очевидно, что гостей, «которые все до единого принадлежали к числу местных нотаблей», было больше двадцати (в общей сложности сто семьдесят) и что собрались они в день, назначенный заблаговременно, чтобы обсудить предметы политические или иные? Другими словами, если можно устроить банкет, отчего же преследовать ассоциацию?¹⁸⁶

Чтобы понять эту теснейшую, по всей видимости, связь между банкетом и политической ассоциацией, возвратимся на полтора года назад, на банкет в «Радуге». Вспомним тот пассаж, где Волабель кратко описывает этот банкет, а затем перейдем к описанию его контекста, каковым оказываются усилия либералов для создания собственной организации¹⁸⁷:

В тот период Второй реставрации в Париже еще не устраивали заговоров в абсолютном смысле слова; там, правда, существовали два политических общества, одно тайное, другое публичное; второе не замедлило, во всяком случае в Париже, поглотить первое; однако члены его помышляли не столько о том, чтобы вступить в борьбу с Бурбонами, сколько о том, чтобы противостоять ретроградным устремлениям представителей этой династии и произволу их служителей.