Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

Нетрудно догадаться, что при известии о приезде в Эльзас после завершения парламентской сессии 1821 года генерала Фуа эльзасские либералы не покладая рук принялись готовить ему восторженный прием, резко отличавшийся от той прохладцы, с какой встретили его в Лотарингии, во всяком случае в Меце и Нанси, где он был проездом. Эльзас в ту пору считался оплотом либерализма: большинство депутатов от этого края разделяли либеральные убеждения, между тем в новой палате либералы (в общей сложности около восьми десятков) составляли меньшинство — меньше одной пятой части. Регион значительно пострадал от двойного прохода по его территории армии коалиции, а затем от трехлетнего пребывания оккупационных войск, поначалу сильно отягощавшего местных жителей. Местная буржуазия и по крайней мере часть городских жителей сожалели об ушедшем имперском величии, о тех возможностях, которые Империя предоставляла региональной промышленности, прежде всего мюлузским хлопкопрядильным мануфактурам, и об утраченных административных и военных карьерах.

В Страсбурге в честь генерала Фуа два вечера подряд исполняли серенаду, а третью мэр запретил, ссылаясь на крики «Долой косвенные налоги!», которые якобы слышались из толпы. Это не помешало полутора-двум сотням нотаблей почтить генерала большим банкетом 29 августа, накануне его отъезда в Кольмар. Более двух сотен либералов из департамента Верхний Рейн встретили его в половине льё от городских ворот и торжественно проводили до гостиницы. Но большего они сделать не сумели, среди прочего потому, что лишь только процессия вошла в город, в ответ на восторженные возгласы молодых людей из кортежа раздались крики нескольких сотен ремесленников, которых кюре Мембур собрал на роялистскую контрманифестацию. Наконец, 5 сентября, когда генерал Фуа прибыл в Мюлуз, который роялисты называли «республиканским», появление его превратилось в настоящий триумф[221]: он въехал туда еще более торжественно, чем Вуайе д’Аржансон год назад[222], и его, так же как и предшественника, почтили большим банкетом с последующим балом. «Дабы, — сообщает нам восторженная реляция, опубликованная вскоре, — к удовольствиям этого дня смогли присоединиться и мюлузские дамы, у которых прочие добродетели и прелести, присущие их полу, облагорожены патриотизмом, за банкетом последовал блестящий и многолюдный бал, на котором генерал присутствовал до самого конца. Иллюминированный фасад особняка той гостиницы, где проходил бал, привлек внимание всего местного населения, но вечер, равно как и день, закончился без малейшего беспорядка».

Мы уже упоминали приемы такого типа, в частности беспримерную встречу, устроенную депутату Гийему в Бресте, о которой, впрочем, «Конституционная» отозвалась весьма немногословно. Но жители Мюлуза сделали еще один шаг вперед, поскольку устроить такую встречу депутату, который не представляет в палате данную местность и не имеет никакого отношения к Эльзасу, было поступком неслыханным. Мюлузские либералы с Жаком Кёкленом во главе понимали это так хорошо, что уточняли в своей брошюре: «Тот факт, что он является депутатом от другого департамента, не мог послужить препятствием, напротив, горожанам Мюлуза, как и прочим жителям департамента, это позволило доказать, что в депутате они видят представителя всей Франции, что они не делают различия между французом из Пиренеев и французом с берегов Рейна». Таким образом, банкеты, устроенные в честь генерала Фуа, как и те, какие в то же самое время были организованы в честь Манюэля, служат знаком возникновения общенациональной политической жизни, становления общенациональных партий или по крайней мере общенациональных политических тенденций. На улицах начинают слышаться крики «Да здравствуют депутаты левой!», «Да здравствуют левые!», на что участники кольмарской контрдемонстрации отвечают: «Да здравствуют правые!» На страсбургский банкет не пригласили депутата-монархиста Ренуара де Бюссьера, в результате чего на банкет не пришли и те его собратья, которые приглашение получили.