Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

Так же обстояло дело во всей стране. Либералам стало гораздо легче устраивать банкеты начиная с лета 1828 года, потому что отныне участие в них не означало открытой враждебности правительству и даже династии. Большинство префектов уже не возражали против того, чтобы избиратели чествовали своих депутатов; участие должностных лиц, чиновников, мэров в этих празднествах само по себе не могло уже вызвать недоверие, порицание, отставку; власти начали предоставлять для банкетов муниципальные залы и даже здания государственных учреждений. Некоторые префекты довольствовались строгим нейтралитетом; например, именно так, строго нейтрально, префект Арденн, департамента прежде очень спокойного, докладывает о банкете, устроенном 16 августа 1828 года в честь Кюнена-Гридена нотаблями Седана[242]. Подчас, когда депутаты проявляли слишком откровенную приверженность либерализму, к отзывам префектов примешивалась нотка неодобрения: мы уже цитировали доклад префекта департамента Алье, посвященный банкету, который жители Мулена устроили в честь депутатов Траси и Ришмона; на этом банкете отсутствовали некоторые другие депутаты от Алье, зато в числе чествуемых фигурировал г-н де Шонен, владевший землями здесь же в Алье, но в парламенте представлявший департамент Сена и вдобавок принадлежавший к крайне левой. Зато некоторые служащие проявляли исключительную терпимость; например, префект Ардеша Обер, назначенный новым правительством на место благонамеренного ультрароялиста, писал министру в феврале 1829 года: «Политические обеды состоялись в Прива, Турноне и Анноннé. Я счел своим долгом принять приглашение, сделанное мне избирателями Прива, и рад, что принял такое решение. Моему взору предстало зрелище порядка и взаимного доверия, а до ушей моих доносились исключительно речи, благоприятствующие общественному спокойствию и лестные для правительства и его главных служителей»[243]. В течение тех полутора лет, когда у власти находился кабинет Мартиньяка, подобное приглашение, адресованное местным администраторам, вовсе не было чем-то исключительным: точно так же поступили либералы из Рошфора или из Эльбёфа[244]. Сходным образом избиратели Шаранты, устроившие 15 декабря 1828 года банкет в честь всех депутатов своего департамента и их коллеги Мартелля, депутата от Либурна, пожелали, чтобы префект председательствовал на этом празднике. Поскольку префект остался в Бордо из‐за болезни жены, приглашение принял советник префектуры, временно исполнявший его обязанности; впрочем, сначала он пожелал ознакомиться с текстом тостов и убедиться, что в них не содержится ничего враждебного государству[245]. Дело в том, что инициаторы этого собрания, как и большинство присутствовавших на нем, были либералами, но поскольку приглашение получили все депутаты, вне зависимости от их убеждений, банкет утратил характер политического высказывания. Чтобы уверить в этом министра, советник префектуры с удовлетворением отмечал, что «некоторые чиновники постарались ответить согласием, дабы разбавить характер этого собрания, имевшего совершенно определенную окраску» (быть может, он даже негласно их к этому подталкивал)[246]. Банкет прошел очень удачно, а когда «почтенный старец» барон Дюлембер произнес последний тост, заранее не предусмотренный, «За отсутствующих депутатов!», восторгу собравшихся не было предела. Этот тост, который прозвучал как призыв ко всеобщему согласию, был встречен громом аплодисментов и криками «Да здравствует король, да здравствует королевская фамилия!» Пожалуй, комментировал советник префектуры, «зачинщикам этого собрания не хватило такта, рождаемого опытностью, а между тем без него невозможно объединить под одним знаменем людей, чьи политические убеждения совпадают не полностью». В этой фразе смысл операции и сопутствующие ей трудности обозначены вполне ясно; можно предположить, что, подобно ангулемцам, устроители большей части банкетов 1828 года призывали к примирению и поддержке всех без исключения депутатов департамента и правительства короля. Либералы, поверившие в возможность компромисса, принимали сторону династии безоговорочно, банкет в Ангулеме начался с тоста за короля, затем последовал тост за здоровье дофина, королевской фамилии и герцога Бордоского, и только после этого прозвучали тосты за живые силы нации, иначе говоря за должностных лиц, за армии сухопутную и морскую, за сельское хозяйство, торговлю и промышленность[247]. Участники подобных банкетов надеялись, что в стране сохранится единодушие нотаблей и она будет мирно совершенствоваться, идя по конституционному пути. Как известно, надежды эти не сбылись.