Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848)

На заре движения бретонский банкет представлял собой своего рода точку пересечения, «где каждый год подле Лафайета, который утверждал, что принадлежит к бретонцам по матери или бабушке, собирались все наши политические, литературные и художественные знаменитости. Старый Гойе, братья Дюваль, Кератри и другие левые депутаты, Бруссе, Эллевью, да мало ли кто еще, одним словом все, кто так или иначе поклонялся революции». «Зала масонской ложи» (согласно полицейскому определению) на улице Гренельской-Сент-Оноре, где устраивался бретонский банкет, была достаточно просторной, и начиная с 1827 года сюда приходили две сотни сотрапезников. Очень рано, возможно в том же самом 1827 году, параллельно с бретонским банкетом стал проходить под предводительством Манюэля банкет вандейский, о котором сохранилось свидетельство Огюста Шамболя, другого «синего» с запада Франции, будущего журналиста и депутата династической левой при Июльской монархии[257]. Затем настал черед других банкетов: Лафайета мы, естественно, встречаем на овернском банкете, описанном в заметке префектуры полиции в марте 1827 года; в банкете этом, который повторялся и в следующие годы, участвовала целая сотня подписчиков. В июле 1827 года состоялся лимузенский банкет, на который собралась сотня уроженцев департаментов Крез и Верхняя Вьенна, дабы воздать должное депутату Бурдо, окончательно отрекшемуся от своих ультраправых взглядов 1820 года. С благословения братьев Перье 21 июля 1828 года на банкете уроженцев Дофинé была отпразднована сороковая годовщина Визильской ассамблеи[258]; в следующем году банкет повторился[259]. Банкет уроженцев Франш-Конте состоялся впервые в 1829 году под председательством де Граммона, свойственника Лафайета[260]; несколько недель спустя на банкет под председательством адвоката и депутата по фамилии Дево собрались молодые люди из Берри. В том же году Бенжамену Констану, депутату от Нижнего Рейна, устроили банкет эльзасские студенты, а в «Конституционной» мы находим упоминание о банкете, устроенном уроженцами Вогезов[261]. Еще несколько банкетов такого рода повторятся весной 1830 года.

Для всех этих банкетов характерно, во-первых, то, что в них участвуют не только студенты, но также и «торговые» (если употребить тогдашнее выражение) молодые люди, некоторые их товарищи чуть постарше, а главное, люди зрелого возраста, нотабли местного или национального значения. В ту пору в Париже еще не существовало тех ассоциаций земляков, которые во множестве появились здесь во второй половине XIX века[262]. Самое первое благотворительное общество для помощи уроженцам одной местности было, по-видимому, основано в 1825 году трагической актрисой Дюшенуа при участии великого трагика Тальма и поэтессы Марселины Деборд-Вальмор; входили в него, вероятно, в основном театральные деятели, а целью была помощь детям из северных департаментов. В течение двух следующих десятилетий в подобных обществах, по-видимому, нуждались только мигранты-савояры. Таким образом, провинциальные банкеты конца эпохи Реставрации, судя по всему, устраивались не столько ради взаимопомощи, сколько для общения — однако общение это носило откровенно либеральный характер. Сказанное относится к бретонскому банкету, где в 1827 году первый тост был произнесен за национальную гвардию (распущенную за противостояние правительству), и Кератри потребовалось употребить весь свой авторитет, чтобы следом все-таки прозвучал тост за короля, а уж затем сотрапезники поднимали бы бокалы за падение министерства и изгнание иезуитов… Относится это и к банкетам вандейцев или овернцев, да и к банкету уроженцов Дофинé, которые в июле 1829 года объявили подписку на приобретение бюстов Барнава и Мунье для гренобльской библиотеки[263]. Что же до банкета уроженцев Франш-Конте, если, с нашей точки зрения, его главным украшением был Виктор Гюго, который, впрочем, произнес там тост довольно бесцветный, современников гораздо больше интересовала его политическая окраска, на которую указывала личность председателя, старого либерала, имевшего репутацию крайне левого, а также тосты памяти Жобеза — его собрата из департамента Юра, и присутствие Бенжамена Констана (отец которого некоторое время жил в Доле), а также других видных либералов, Греа, Лаббе де Помпьера, Баву и даже молодого адвоката Даллоза, прежде защищавшего карбонариев. Банкет уроженцев провинции Берри был устроен в честь депутатов-конституционалистов, от самых радикальных, Дево и Дюри-Дюфрена, до самых умеренных, Гаэтана де Ларошфуко (сына недавно скончавшегося Ларошфуко-Лианкура, память которого почтили тостом) и де Бонди. Там присутствовали также отец и сын Лафайеты, генерал Ламарк, Бенжамен Констан, Кератри, Дюпон из Эра, Евсевий Сальверт, Лаббе де Помпьер, Корсель… — одним словом, вся либеральная элита. А о духе этих собраний самое точное представление дает тост, произнесенный Бенжаменом Констаном на банкете уроженцев Франш-Конте и вызвавший, как нетрудно догадаться, восторг собравшихся: