Время, бесстрашный художник…

Южный город. Море и песок.
Берег пляжей. Выжженная зона.
Остаются считаные дни
до конца курортного сезона.
Человек,
распятый на песке.
Он сейчас похож на Робинзона.
Человек,
лежащий у воды,
не спеша песок ладонью роет,
на песке
песочный домик строит,
крепость воздвигает на песке.
В это время женщина приходит,
по песку ступая, как по морю.
Женщина с мужчиной на песке,
но мы видим –
женщина уходит,
по песку ступая, как по морю.
Женщина с мужчиной на песке,
но уходит женщина,
уходит.
Час проходит
или день проходит –
женщина с мужчиной на песке,
и все дальше женщина уходит.
Человек чего-то еще ждет.
Он еще надеется на что-то.
Но едва он открывает рот,
слышен трубный голос парохода,
голос проходящих поездов,
гул вокзала
и аэродрома,
цирка,
стадиона,
ипподрома
и еще каких-то людных сборищ
слившиеся в грохот голоса.
И уходит,
медленно уходит
вдаль береговая полоса,
и мы видим сверху –
с самолета,
с вертолета,
с птичьего полета –
по бескрайней выжженной пустыне
маленькая женщина идет.
И тогда возникнет панорама
множества экранов,
циркорама –
на ступенях рухнувшего храма
маленькая женщина стоит
у подножья каменного Будды,
и мы видим –
каменного Будды
каменные жесткие глаза,
а потом отдельно –
южный город,
берег пляжей,
море и песок
и отдельно –
хроники старинной
некий завершающий кусок,
и как смесь пролога с эпилогом
будут в заключительном куске
очертанья рухнувшей Помпеи,
след полузабытой эпопеи,
домик, возведенный на песке.

«Я медленно учился жить…»

Я медленно учился жить.
Ученье трудно мне давалось.
К тому же часто удавалось
урок на после отложить.

Полжизни я учился жить,

и мне за леность доставалось, –
но ведь полжизни оставалось,
я полагал –
куда спешить!

Я невнимателен бывал –

то забывал семь раз отмерить,
то забывал слезам не верить,
урок мне данный забывал.

И все же я учился жить.

Отличник – нет, не получился.
Зато терпенью научился,
уменью жить и не тужить.

Я поздно научился жить.

С былою ленью разлучился.
Да правда ли,
что научился,
как надо научился жить?

И сам плечами лишь пожмешь,

когда с утра забудешь снова
не выкинуть из песни слова,
и что посеешь, то пожнешь.

И снова, снова к тем азам,

в бумагу с головой заройся.
– Сезам, – я говорю, – откройся!..
Не отворяется Сезам.

Воспоминанье о дороге