Время Чёрной Луны

Готов ли я к подобной развязке? Забыть о своих бедах и проблемах, навсегда оставить в прошлом тот неуютный мир, в котором с черных небес смотрит Черная Луна… Ступить на путь бесконечного совершенствования, постигать сокровеннейшие тайны мироздания и собственной души, сидя в комнате у раскрытого окна, листая страницы мудрых книг, вдыхая чистый горный воздух; вести неторопливые беседы с умными хранителями, знающими то, чего никогда не узнал бы я в своем грустном мире; заплывать на лодке на середину ночного пруда и лежать, окунув руки в отраженное в воде звездное небо… Жить, как лилии, не заботясь о хлебе насущном… Приобщиться к необъятному океану, доступному беджам…

А Донгли? Согласна ли она? Впрочем, никто не будет спрашивать ее согласия.

А как же Иллолли? Я так никогда и не узнаю, что значит это сочетание звуков, этот знак, этот символ? Я все забуду, я забуду себя, теперешнего, я оторвусь от собственного прошлого – и стану другим. Меня уже не будет – будет некто другой, живущий под моим именем. Возможно, более совершенный, более умудренный. Но – другой…

«Ты уже решил, – вновь заявил о себе бедж Сю. – Подожди, сейчас я вызволю вас из храма. И увезу из города. Мне они ничего не смогут сделать. Сейчас я приду».

Как все-таки бывает хорошо (хотя вовсе это и не хорошо), когда кто-то принимает решение за тебя! Не оставляя возможности для колебаний и сомнений.

«Мне что, тянуть время, пытаться сопротивляться?»

«Нет. Напиток действует не сразу, его нужно принимать понемногу и довольно долго. От нескольких первых глотков ничего особенного не случится. К тому же, есть верное средство предохраниться от его воздействия. Я дам тебе знание о нем».

– Напиток забвения, – повторил служитель Уллор и, протянув руку, взял со стола маленький серебристый колокольчик.

Звон колокольчика бисером посыпался по залу. Девушка растерянно смотрела на служителя, потом сдвинула брови, и если бы взглядом можно было сжечь человека, от Уллора не осталось бы даже пепла. Послышались вкрадчивые шаги по ковру, и один из бородачей-конвоиров приблизился к нашему столику и, сдвинув посуду с остатками моего пиршества, поставил на него круглый поднос с двумя бокалами. На дне бокалов желтел напиток забвения, похожий на светлое пиво.

– Прошу вас, – сказал служитель Уллор. – Готов приветствовать ваше приобщение к хранителям Тола-Уо.

Судя по лицу Донгли, она скорее бы запустила бокалом в служителя, чем выпила его содержимое, и я сказал, кивая на готового к насильственным действиям бородача, замершего у столика:

– Пей, Донгли. Поверь, хуже не будет, я знаю больше, чем ты. Я продолжаю общаться с нашим другом. Пей, все будет хорошо.

Служитель Уллор приподнял бровь, а бородач позволил себе ухмыльнуться, полагая, что я опять блефую. Видимо, никому из горожан не приходило в голову прокатиться в «кармане» беджа. Я медленным движением взял свой бокал и проглотил прохладный, слегка горьковатый напиток. Донгли, поколебавшись, последовала моему примеру.

– Сейчас вы немного отдохнете, – удовлетворенно сказал служитель Уллор, – а потом вам покажут ваши новые жилища. Дальше вам все расскажут.

Я уже слышал его как будто издалека. Лицо служителя исчезало, растворялось в воздухе. Девушка поникла в кресле, бессильно уронив руки. Меня окутывало невидимое жаркое облако, и, растекаясь в этом облаке, я ощутил далекую тяжелую поступь идущего на помощь беджа…

9

И вновь передо мной была черная дверь из моих давних снов, и вновь я пытался открыть ее. Я толкал ее обеими руками, наваливался всем телом, бормоча какие-то увещевания и заклинания, но потуги мои были тщетными. Я выворачивал свои карманы в поисках ключа, я шарил в траве под деревьями, выдвигал ящики стола, зачем-то заглядывал в холодильник, расшвыривал кучи опавших листьев в парке и, становясь коленями на грязный мокрый пол, исследовал пространство под сиденьями троллейбуса. Поискам моим мешали посторонние звуки, даже не то чтобы мешали, а, скорее, не способствовали – собачий лай и чьи-то невнятные голоса с теми интонациями, что прорезаются после употребления чрезмерных доз.

Дверей было много, и все они, возможно, куда-то вели, а может быть и не вели, а были просто нарисованы черной тушью на бумажной стене. Они могли быть не запертыми, и весь секрет их мог заключаться только лишь в том, что не толкать их надо было, а тянуть на себя, но я почему-то не мог это сделать. Двери, двери, двери кружились передо мной… или это я сам вращался вокруг собственной оси в силу какого-то непонятного воздействия? Нужно было делать выбор.