Время Чёрной Луны

Хачик удивился.

- Что, прям сейчас? Здесь?

Даже для него, армянского бандита Хачика Гаспаряна, всё, тут происходящее смотрелось чересчур грязно. Хотя он знал хорошо, что русская девица, готовая проворно лечь под армянина - как правило опустившееся, падшее создание, которому уже не грозит выйти замуж за русского парня (какой же русский согласится иметь женой и матерью своего ребенка побывавшею армянской любовницей девку?..) Как и большинству представителей армянско-краснодарского криминального мира, Хачику уже и не раз и не два приходилось принуждать к сожительству (попросту - насиловать) русских девиц. Он это считал вполне благородным, достойным себя, мужским занятием. Но тех русских девок, которые были согласны спать с Хачиком, он не то, что не уважал - считал грязью.

Лена, хихикнув, кивнула.

- А чем плохо?

Хачик отхлебнул ещё коньяку, потом раздавил сигарету о стеклянную пепельницу.

- Идём.

Лена встала и, плавно качнувшись, двинулась к затёртой, выпачканной двери общественного сортира. Хачик шёл позади. Девицы смотрели на Лену с нескрываемым отвращением. Дверца хлопнула у Хачика за спиной, и он остановился. Лена развернулась к нему. Хачик моргнул. Тяжёлое дуло вальтера повисло у его носа.

Вернувшись домой, Саркисян разделся, бросил где попало вещи и двинул под душ. На кухне бухтело радио: торжественный мужской голос из далёкой Москвы рассказывал новости заканчивающегося дня. Инспектор расположил пистолет на полочке, между шампунями, и минуты две стоял, не двигаясь, под обжигающе холодными струями. Прикрутив воду, он услышал, как из прихожей осторожно защёлкал дверной замок. Саркисян снова открыл кран. Подобрав пистолет с полочки, он вышел в коридор. Свет в ванной оставил включённым.

Замок пощелкал ещё, и дверь медленно приотворилась. В щели образовалось лицо с кепкой, низко надвинутой на глаза. Потом - рука и револьвер с глушителем. Поймав шум падающей воды, киллер направился в ванную, не опуская пистолета.

Заглянув туда, он успел только удивиться. Думать времени не осталось: пуля разнесла ему голову.

- Одно движение, и ты - труп, - Лена шагнула назад, тихо взведя курок. Лицо её словно окаменело. Холодные, пустые глаза в упор рассматривали Хачика. Постояв так молча, она, вдруг, засветила ему рукояткой в висок. Оглушенный, чуть не лишившись сознания, тот тяжело опустился на пол. Встал на колени. Держа пистолет в правой руке, Лена обошла Хачика и с силою ткнула ему стволом в бок. Левой она прищёлкнула на двери задвижку. Потом быстро ощупала пленного.

- Деньги в правом кармане брюк, - сказал тот спокойно, глядя, как тускло поблескивает лужа в углу.

- Себе оставь, - тихо ответила Лена.

Пальцы её нащупали что-то твердое и объёмистое. Наружу был извлечен вальтер. Лена сунула его себе в карман. Потом она нашла складной нож. Надавила на кнопку. Скупо блеснув, из рукоятки выскочило наточенное лезвие. Огоньки, переливаясь, играли в неярком свете, что падал с улицы через разбитое окошко под потолком. Лена закрыла нож и сунула его следом за вальтером.

- Что тебе нужно? - пробормотал Хачик. - Если бы ты знала, кто я такой, поискала бы другого фраера. - Он помолчал, потом добавил, - завтра тебя отвезут в морг. Как неопознанный труп. Если ты...

Кончить фразу он не успел. Получил ногою по почкам.

- Заткнись, сука! - Лена прошипела ему в ухо.

Она схватила Хачика левой рукой за волосы и прочертила физиономией по холодной шершавой стене. Там отпечатался, не слишком заметный в полумраке клозета, мутно-кровавый след.

- Ненавижу мразей!

Лену теперь было не узнать. Лицо её стало чёрным от злобы.

Хачик пошевелил израненными губами. Хотел что-то сказать, но его ещё раз уткнули носом в стену.

- Заткнись!

Хачик молчал, ожидая, что произойдёт. Кровь стекала с его лица и капала на куртку. Лена переводила дыхание.

- А теперь - говори, - прошептала она, ещё сильнее вдавив ствол ему в ребра. - Говори, кто перестрелял редакцию "Дем. Кубани".

Хачик искренне удивился.

- Какая редакция? Какая Кубань?..

И получил физиономией в стену.

- Я тебе, сука, сейчас все мозги вышибу! - Лена чуть не задохнулась от ярости. - В сортире подохнешь!

Хачик молчал, он обдумывал. Потом его, вдруг, осенило:

- Ты - Артёмина.

Лена застыла. Отошла назад. Она затаилась, но молчание её говорило сейчас больше, чем любые слова. Хачик усмехнулся зло. Кровавые губы его жутко скривились.

- Ты уже в могиле, - произнёс он тихо. - Может ещё денька два по земле погуляешь, но долго ходить не будешь - точно. - Он помолчал, потом продолжил: - Я тебе ничего не скажу - даже то, что знаю. Хотя знаю я мало. Ты можешь меня сразу грохнуть - это тебе всё равно не поможет. - Он медленно покачал головой. Так качает врач, разговаривая с безнадёжным больным.

Несколько мгновений Лена не двигалась. Она и хотела бы - не могла. Потом проснулась. С силою съездила Хачику рукояткой пистолета по затылку, от чего тот почти потерял сознание. Потом обеими руками поймала его голову и колотила о стену.

- Заткнись, падаль! - шипела она, задыхаясь. - Заткнись!