Время черной звезды

– Потому что рука у меня тяжелая. Я не хотел экстремальных ощущений для нее. Но знал, что она хочет и будет стараться их получить. Она была… – Теперь запнулся он, очевидно, еще не привык говорить о своей погибшей любовнице в прошедшем времени. – Она была одной из немногих женщин, способных меня разозлить. В сущности, само ее желание реализовать со мной свои сексуальные фантазии вызывало злость.

– Почему? – опять спросила Ника.

– Я не планировал настолько сокращать дистанцию.

– Неожиданный ответ. Ты говоришь, что не хотел экстремальных ощущений для нее. А для себя?

– Нет.

– Где же ты получил те отметины, которые я видела раньше?

Ответ ее сразил.

– В тюрьме.

– Где?..

– В Ираке, – пояснил Деметриос. – Я же говорил, что служил во французском Иностранном легионе. Мы служили вместе, я и Филимон.

– И вместе попали в тюрьму?

– Да.

Ника почувствовала, что ей просто необходимо сделать паузу, иначе лопнет голова. Кровь гремела в висках, во рту пересохло. Дрожащей рукой она зачерпнула из баночки мазь и начала обрабатывать плечи Деметриоса, самые воспаленные места. Сидя очень прямо, он держался обеими руками за спинку стула и глубоко дышал сквозь сжатые зубы, глядя прямо перед собой.

– Получается, перед смертью сбылась ее мечта, – заговорила Ника с горечью, потому что держать паузу долго тоже не было сил, – она увидела, каков ты под плетью. Надеюсь, это доставило ей удовольствие.

– Ей – вряд ли. Она мечтала сделать это своими руками в формате игры. Но Максиму доставило.

– Откуда ты знаешь?

– Он так дрожал, потел и облизывал губы, что трудно было ошибиться.

– Вот сукин сын…

Деметриос чуть повернул голову, и она увидела, что он улыбается.

– Помнишь, Вероника, ты сказала, что он трус? Ты была права. Конечно, он заставил меня подергаться, но…

– …но он не добился от тебя того, чего хотел.

– Он не умеет доводить удар. Понимаешь, о чем я?

– Думаю, да.

– Он сам боялся того, что делал со мной. И не давал воли остальным. Неявным образом пресекал их инициативу. Не потому, что вспоминал уголовный кодекс, не потому, что сочувствовал мне, но потому и только потому, что бессознательно примерял ситуацию на себя. Примерял – и приходил в ужас. Потом смотрел на меня и видел человека, который столкнулся с этим ужасом лицом к лицу. В моем положении было нечто невыносимо реальное…

– Возможность увидеть самого себя таким как есть, без масок и карнавальных костюмов?

– Увидеть себя. И осознать, что другие тоже тебя видят.

– А ты не боялся, Дмитрий? Не боялся увидеть себя?

Он молчал так долго, что Ника уже решила, ответа ей не дождаться. Но все-таки дождалась.

– Боялся, конечно. Несмотря на то что уже оказывался в подобной ситуации. Даже в более критической – когда точно знал, что меня могут не только подвергнуть болезненным процедурам, но и убить, изувечить, травмировать. Угроза телу всегда порождает страх. И в этом состоит особая унизительность положения жертвы. Ты как будто раздваиваешься: с одной стороны человек, его воля, характер, достоинство, принципы, убеждения, взгляды, а с другой – человеческое животное, его инстинкты, эмоции, физиология. Как уберечь тело животного от необратимых повреждений, при этом сохранив человеческое достоинство? Это не очень просто, моя дорогая.

Спать они легли вместе. Деметриос лег ничком, без подушки, вытянулся во весь рост и с протяжным вздохом закрыл глаза. Убедившись в том, что ему хорошо и удобно, Ника подползла поближе, накрыла его руку своей. Прошептала: «Димка…» Но он уже не ответил.

Он крепко спал.

24

Вдоль заднего фасада дома тянулась галерея на кирпичных столбах, откуда можно было попасть в библиотеку, гостиную и бильярдную. Оттуда Ника и решила наблюдать за спаррингом. Или «разминкой», как деликатно выразился Филимон. Ей самой происходящее на заднем дворе казалось смертоубийством. Мужчины вышли на асфальтированную площадку между оранжереей и гаражом – в кроссовках, камуфляжных штанах и одинаковых светло-серых футболках, которые, очевидно, выдал им Нестор, – и Филимон сказал: «Полный контакт». Деметриос коротко кивнул. И вот, оба уже были в поту, в грязи, в крови, но даже не думали останавливаться.

Кутаясь в шерстяной палантин, наброшенный поверх свитера, Ника стояла около перил, смотрела на мужчин и по большому счету даже не понимала, что они делают. Как им удается передвигаться с такой фантастической скоростью, да еще и действовать – защищаться и нападать? Падать, перекатываться и тут же вновь оказываться на ногах в состоянии полной боевой готовности… Они бились всерьез, но мастерство помогало им уберечь себя от серьезных повреждений.

– Филимон очень хорош, – отметила, выходя на галерею из гостиной и останавливаясь у Ники за спиной, София. – Но Деметриос лучше.

– В каком смысле лучше?

– Чистая техника. Мгновенные реакции. И практически нет временного зазора между контратакой и атакой.

Нестор следил за поединком с другой стороны. Когда противники в очередной раз отпрянули друг от друга, он крикнул: «Стоп!» – подошел и выдал им ножи. По виду – самые настоящие, со стальными клинками сантиметров семнадцать длиной. Выдал и попятился.