Время, чтобы вспомнить все

— Потому что наше супружество будет ничуть не менее губительным, чем наша любовная связь. Оно причинит вашей жизни почти такое же зло. Оно оторвет вас от ваших друзей. В присутствии моего отца вам будет всегда неловко. Вас будет тревожить то, что думает об этом Энн. Вы будете чувствовать разницу в возрасте между собой и моими друзьями. Даже теперь, из-за Энн, я не могу решиться назвать вас Джо.

Он улыбнулся.

— Я это заметил.

— Я боялась, что вы это заметите.

— Что ж, значит, так оно и будет, и я, Кейт, не чувствую себя несчастным. Правда, я не могу сказать, насколько я ненесчастен. Ведь вы любите меня, а я люблю вас. Я хотел, чтобы вы позволили мне сделать вам какой-нибудь чудесный подарок. Я не знаю, какой именно. Но что-нибудь необыкновенное, экстравагантное. Вы мне позволите?

— Позволю.

— Рубин. Хотите перстень с рубином?

— Хочу.

Джо поднялся.

— А теперь мне пора уходить, — сказал он.

— Нет, — сказала Кейт. — Сегодня вечером вы от меня не уйдете.

— Не уйду?

— Я хочу, чтобы вы на всю жизнь запомнили, что, когда я сказала вам, что люблю вас, я говорила правду. Вы уйдете от меня завтра, а сегодня я хочу, чтобы вы остались, словно я ваша любовница или ваша жена. Мы предадимся любви, и проведем вместе всю ночь, и запомним это на всю жизнь.

Утром она проснулась и увидела, что он, облокотившись на руку, улыбается ей.

— Уже утро, — сказал он. — Доброе утро, любовь моя.

— Доброе утро, Джо, — сказала она. — А который час?

— Без двадцати восемь, — сказал он.

— Нагие как новорожденные. Здорово, правда?

— Правда.

Кейт потянулась за стоявшим на ночном столике будильником и перевернула его.

— Давай выключим время. Не будем его замечать, и все тут.

— Хорошо, — согласился Джо.

— Я хочу тебя, — сказала Кейт.

— И ты меня получишь, — сказал он.

— Но не быстро, милый, а медленно и чувственно. Чувственно и нежно. И сонно. Ты полностью проснулся?

— Да.

— Ну разве это не прекрасно? А я еще не проснулась. Но я знаю, милый, что происходит. А может, я этого никогда не узнаю?

В тот день они отправились на ленч в отель, где вряд ли бы встретили кого-то из тех, кто видел их накануне. Когда им принесли кофе, Джо сказал:

— Я знаю, как только ты уйдешь, мне станет очень грустно. Но я старался весь день об этом не думать.

— И я тоже.

— Кейт! Через несколько минут… ты это понимаешь? Все будет кончено.

— Да, я понимаю. Но мы не должны отступаться от того, что решили.

— Поэтому и будет так грустно. Ведь мне сейчас кажется, будто моя жизнь только начинается.

— Не думай об этом как о начале чего-то или о конце. Думай о прошлой ночи как об отдельной части твоей жизни. Я, например, именно так и буду о ней думать. Как в той песне, которую поет Грейс Мур, «Единственная ночь любви».

— Сегодня я приеду в Гиббсвилль и пойду от станции к своему дому. И мне будет знакомо каждое встретившееся по дороге лицо и каждый дом на пути. Я проходил мимо них тысячи раз. Я знаю, у какого из них дорожка кирпичная, а у какого цементная. Со вчерашнего утра, когда я уехал, ничего не изменится. Изменился лишь я. Почти никто в городе не знает, что я уезжал, и не будет знать, что я вернулся… К чему я вернулся? К пустоте. Ко всему тому, что вдалеке от тебя, Кейт. К пустоте. К смерти. К концу жизни. К смерти. К жизни вдали от тебя.

— Джо, я это знаю. Не надо, пожалуйста.

— Тогда, Кейт, завтра я возвращаюсь сюда.

— Пожалуйста, не делай этого. Все, что мы вчера сказали, правда. Мы ведь все это обдумали.

— Это, Кейт, уже больше не правда.

— Нет, правда. Еще худшая правда. Это правда и еще худшая правда.

— Нет, ты не права.

— Меня здесь не будет. Я уеду.

— Куда?

— Этого я тебе не скажу. Но я уеду. И Энн тоже не скажу. Это единственный выход из положения.

— Кейт, подожди до завтра. Когда я приеду вечером домой, я поговорю с Эдит.

— К тому времени меня уже здесь не будет. Я не шучу. Я буду уже далеко отсюда.

— Кейт, ты действительно уедешь?

— Уеду. Поверь мне, пожалуйста. Пожалуйста, запомни мои слова. Я уеду и не знаю, когда вернусь. Не говори ничего своей жене, не делай ничего, что изменит твою жизнь.

— Моя жизнь уже изменилась.

— Я имею в виду твою жизнь в Гиббсвилле. Твой дом, твою адвокатскую практику. Джо, ты ведь решил то же самое, что и я, мы с тобой пришли к одному и тому же решению, но я проявила слабость, потому что люблю тебя. Но все, что мы сказали, правда. И я беру свои слова обратно. Я не проявила слабость. Я хотела тебя, и я люблю тебя, но все остальное не для нас. Ничего не говори своей жене, потому что, если ты скажешь, это ничего не изменит. Ты этим причинишь зло и нам с тобой, и кто знает скольким еще людям. Пожалуйста, подумай об этом. Ты любишь меня?

— О, Кейт.

— И я люблю тебя. Я люблю тебя так, что мне кажется, будто нас сегодня с тобой убьют. И ты, Джо, меня тоже так люби. Наша любовь… она останется прежней. Но не только она…

— Официант, принесите мне, пожалуйста, счет, — сказал Джо.

— Милый мой, — проговорила Кейт.

— Ты права, — сказал Джо. — Но тебе, Кейт, не нужно уезжать.

— Я уеду.