Время действовать

Я остановился и спрятал «лейку», которую держал в руке.

— Не работа это, а дерьмо.

— Какого черта! Работа как работа, ясное дело. Контролер — профсоюзный председатель, и он готов сниматься — ну, как он не пускает ребят.

— Поехали домой, — сказал я.

Бронко Билл подошел ко мне вплотную. Янне подъехал и остановился как раз за нами.

— Что с тобой такое, а?

— Тут ничего для газеты нет. Просто неуклюжая попытка сделать рекламу, а наш главный сглупил и попался на удочку. Я еду домой. Хочешь остаться? Есть у тебя деньги на такси?

Теперь он так разозлился, что схватил меня за руку.

— Ах ты, сволочь! Много о себе понимаешь! Слышал, что ты плохо с другими сотрудниками уживаешься, но срывать задание?.. Придется мне об этой истории поговорить с шефом.

— Отпусти руку, — сказал я.

— А то что? — Он дергал меня за рукав.

— А то так тебе врежу, что навек запомнишь.

Он смотрел на меня секунды две. Потом оттолкнул меня и полез в машину. Я обошел ее и уселся рядом с Янне.

Тот улыбнулся:

— Ну, что я говорил! Театр финских любителей!

В тот вечер, совсем уже поздно, у меня был еще один выезд — автоцистерна перевернулась у Руслагстулль.

Мне удалось поговорить с Юлле, только когда был готов третий выпуск, а сам он закончил свой обычный долгий телефонный разговор.

Я стоял перед ним, держа в руке компьютерную дискету, а он разглядывал меня, будто впервые увидел.

— Тебе лучше быть поосторожнее, — сказал он. — Не лезть уж так на рожон.

— Это ты про Бронко Билла Свенссона?

Юлле кивнул.

— Да этого гада вообще нельзя подпускать к журналистике, — сказал я.

Юлле внимательно посмотрел на меня еще раз. Потом вдруг улыбнулся и кивнул. Я помахал дискетой.

— Говорят, ты в этом разбираешься, — сказал я. — Мне эту штуку прислала та девица, что звонила прошлой ночью.

Юлле взял дискету. Внимательно прочел записочку. Потом вставил дискету в компьютер и нажал на несколько клавишей.

— Тут ничего не получится, — сказал он. — Другой формат. Но я узнаю, что там записано. Можно взять домой?

— Ясное дело. Я завтра поздно приду, но Беата знает, где меня найти. Кстати, а та не звонила?

Юлле улыбнулся и замотал головой:

— Ни одного чокнутого этой ночью не было. Иди домой и поспи.

Я повернулся и пошел за своей сумкой.

То был совсем обычный рабочий день в «Утренней газете». Только одно было необычно. Я получил красное письмо от женщины, которую даже не знал.

И еще кое-чего я не знал — того, что этот рабочий день станет одним из самых трагических в моей жизни.

Четверг

Того, кто служит за барыш

И только деньги ценит,

В опасности не сохранишь,

И он в беде изменит.

Но шут твой — преданный простак,

Тебя он не оставит.

Лукавый попадет впросак,

Но глупый не слукавит.

У. Шекспир. «Король Лир».[10]

3

Телефон звонил долго и пронзительно.

Я беспомощно падал сквозь головокружительный туман — это был сон. И снова звонки. Рваные фанфарные звуки, сообщавшие о чем-то важном и неотложном.

— Да-да.

Я пошарил на полу и нашел часы, но телефон куда-то запропастился. Двадцать минут первого, поспал я порядочно. Телефон зазвонил снова, где-то подо мной. Я спустил ноги с постели и наконец его обнаружил.

— С вами разговаривает автовопросник. Какого черта вы смеете меня будить, да и кто вы?

— Ты знаешь человека по имени Юлиус Боммер?

Тот самый молодой, ясный, энергичный голос. Похоже, она была разозлена.

— Ах, это ты, дружочек, — сказал я. — Ты еще с собой не покончила?

— Идиот ты паршивый, — выплевывала она слова. — Припутал какого-то Юлиуса Боммера. Его жизнь в опасности. Свяжись с ним. Немедленно.

В ухе щелкнуло. Положила трубку.

Несколько секунд я сидел с телефонной трубкой в руке. Она знала, что выяснить ее номер невозможно. Я колотил по рычагу, пока не зазвучал сигнал «свободно», и позвонил в отдел иллюстраций. Никто не отвечал. Беата ушла на ланч. Я подождал, пока не вмешался коммутатор.

— Дайте мне Тарнандера, добавочный тысяча десять.

На этот раз прошло лишь несколько секунд.

— «Утренняя газета» слушает, отдел уголовной хроники.

Как обычно, у него не хватало времени пойти поесть.

— Послушай, — сказал я, — а какая, собственно, у Юлле фамилия?

— Юлиус Боммер. Он из Гётеборга, как и я.

Я сидел с трубкой в руке и молчал.

— А в чем дело? — Тарн решил, что ждет достаточно долго.

У меня пересохли губы.

— Помнишь ту девицу, вчера ночью? Которая хотела покончить с собой? Она только что позвонила и сказала, что жизнь Юлиуса Боммера в опасности.

Репортер Тарн был тертый калач. Но тут и он опешил.

— Юлле? — отозвался он после долгой паузы.

Теперь мы молчали вместе, оба одинаково озадаченные.

— Он сейчас в редакции?

— Он всегда работает в ночную, — сказал Тарн. — Всегда начинает с шестнадцати... но, по-моему, он сегодня в отгуле. Знаешь, у меня тут в желтом списке есть его номер, но адреса нет. Позвони ему, а я пока выясню, где он живет...

Он сказал мне номер, и я позвонил. Три раза. Никто не отвечал.