Время демографических перемен. Избранные статьи

В России события развивались по-другому. При значительном структурном сходстве между западноевропейскими странами и Россией, уровни смертности от указанных причин в 1970 г., а тем более их последующая динамика очень сильно различались.

Рис. 1. Совокупный вклад болезней системы кровообращения, новообразований, болезней органов дыхания и внешних причин в стандартизованный коэффициент смертности от всех причин в 15 странах[128], входивших в ЕС до мая 2004 г., и в России

Источники: База данных ВОЗ «Health for АЛ», Росстат.

Рис. 2. Динамика стандартизованного коэффициента смертности от болезней системы кровообращения, новообразований, болезней органов дыхания и внешних причин в России и 15 странах, входивших в ЕС до мая 2004 г.; 1970 г. = 100%

Источники: База данных ВОЗ «Health for АЛ», Росстат.

При том, что совокупный вклад в стандартизованный коэффициент смертности причин смерти, входящих в «большую четверку», в странах ЕС‑15 изменился не очень сильно (рис. 1) и эти изменения не носят принципиального характера, его внутренняя структура подверглась очень сильной трансформации. Главное в этой трансформации – резкое сокращение вклада болезней системы кровообращения (с 45 % в 1980 г. до 30 % в 2011 г. у мужчин и с 48 до 31 % у женщин) при одновременном росте вклада онкологических заболеваний (с 19 % в 1970 г. до 32 % в 2012 г. у мужчин и с 18 до 30 % у женщин). По сути, вклад этих двух классов причин сравнялся, у мужчин рак даже вышел на первое место. Вклад же двух других классов причин существенно не изменился.

Применительно к России говорить о серьезной трансформации структуры причин смерти не приходится, с 1970 г. она почти не изменилась. Единственное, что можно заметить в российской части графика, это некоторое снижение вклада болезней органов дыхания. Установление контроля над причинами смерти этого класса относилось, скорее, к задачам первой эпидемиологической революции, было ее продолжением и, возможно, поэтому шло в России относительно более успешно.

В то же время обращает на себя внимание чудовищная разница в динамике смертности от внешних причин смерти (рис. 2). Если в ЕС‑15 за четыре десятилетия – с 1970 по 2010 г. – стандартизованный коэффициент смертности от причин этого класса сократился более чем вдвое – у мужчин на 55 %, у женщин на 60 %, – то в России он, пройдя через несколько резких колебаний, по сути, вернулся к тому же уровню, на котором находился в 1970 г.

Если в Западной Европе внешние причины смерти устойчиво находятся на четвертом месте, замыкая список «большой четверки» причин, то в России у женщин они еще в 1980‑е годы вышли на третье место, а у мужчин никогда и не опускались ниже третьего места, а нередко поднимались и до второго (рис. 1). И при этом совокупный стандартизованный коэффициент смертности от «большой четверки» причин смерти, как у мужчин, так и у женщин, в 1970 г. был намного выше европейского, а в дальнейшем разрыв только увеличивался (рис. 3).

Сказанного достаточно, чтобы утверждать, что, по крайней мере в рассмотренных выше странах Западной Европы, вторая эпидемиологическая революция идет весьма успешно. В России же ее пока приходится считать не состоявшейся.

Однако наш анализ следует продолжить.

Рис. 3. Стандартизованный коэффициент смертности от болезней системы кровообращения, злокачественных новообразований, болезней органов дыхания и внешних причин в 15 странах, входивших в ЕС до мая 2004 г., и в России, на 100 тыс.

Источники: База данных ВОЗ «Heal&for АЛ», Росстат.

3. Только ли кардиоваскулярная?

В современной демографической литературе выражение «вторая эпидемиологическая революция», как правило, не используется, но зато широко распространено представление о «кардиоваскулярной революции», которой отводится главное место в происходивших в последние полвека изменениях в смертности.

Казалось бы, приведенные выше графики не оставляют сомнения в том, что так оно и было, и именно снижение смертности от болезней системы кровообращения определяло всю картину изменений смертности на протяжении последних «революционных» десятилетий. Как можно видеть на примере стран ЕС‑15, именно резкое сокращение стандартизованного коэффициента смертности от болезней этого класса и ее доли в смертности «большой четверки» привело к общему снижению коэффициента смертности от четырех причин, взятых вместе. А так как доля большой четверки в общей смертности изменилась незначительно, то снижение смертности от болезней системы кровообращения оказало решающее влияние и на снижение стандартизованного коэффициента смертности от всех причин.