Время демографических перемен. Избранные статьи

Рассмотрим вначале интересующие нас изменения в возрастном разрезе. В правом, итоговом, столбце французской таблицы для мужчин все числа, за исключением двух последних – в возрасте 80 лет и старше, – отрицательные. Это значит, что во всех возрастах до 80 лет общее число смертей сократилось: из каждых 100 тыс. смертей более 31 тыс. сдвинулись в самые старшие возрасты[130]. В российской таблице изменений мало, отрицательные числа, причем часто очень небольшие, относятся к возрастам до 20 и старше 70 лет, здесь число смертей сокращалось. Но зато оно увеличивалось, и довольно заметно, в средних возрастах – от 20 до 70 лет именно в эти возрастные группы сдвинулось почти 12 тыс. из каждых 100 тыс. смертей.

Во французской таблице для женщин в правом столбце знаком «минус» отмечены все значения до 85 лет – сдвиг смертей к старшим возрастам заметнее, чем у мужчин, за границу 85 лет сместилось более 37 тыс. из каждых 100 тыс. смертей. Российская таблица для женщин еще больше, чем мужская, характеризует долговременный застой ситуации со смертностью, изменения едва заметны, а там, где они есть, далеко не всегда благоприятны. Отрицательные значения, говорящие об уменьшении числа смертей, в правом столбце – только в возрастах до 25 лет и 65–74 года. В старшие возрасты – 75 лет и старше – сдвинулось всего (округленно) 3200 на каждые 100 тыс. смертей, из них на возрасты 85 лет и старше – менее 1300 на 100 тыс. При этом прибавилось 1850 на каждые 100 тыс. смертей в средних возрастах – от 25 до 65 лет. Вся эта картина наглядно отражена на рис. 9.

Рис. 9. Изменения табличных чисел умирающих (d_x) за 1960–2010 гг. по возрастным группам во Франции и в России, на 100 тыс. смертей

Посмотрим теперь, как табличные числа смертей изменялись в разрезе крупных классов причин смерти.

В последней, итоговой, строке французской таблицы для мужчин все числа, за исключением числа смертей от рака, – отрицательные, а все приращение числа смертей от рака пришлось на возрасты старше 65, а особенно – старше 75 лет. В последней строке российской таблицы число смертей от рака – отрицательное, причем, в противоположность Франции, их наибольшее сокращение произошло именно в самых старших возрастах. Но зато примерно на столько, на сколько во Франции увеличилось число смертей от новообразований (12 760 на 100 тыс.), в России выросло число смертей от болезней системы кровообращения (12 734 на 100 тыс.). Разница только в том, что в России почти 90 % этого прироста составили смерти в возрасте до 80 лет, в том числе 62 % – от 35 до 70 лет.

Отдельно скажем о внешних причинах смерти. У мужского населения Франции их число увеличилось только в возрастах старше 75, а особенно старше 85 лет, но в целом для всех возрастов оно сократилось. В России это число значительно выросло, причем рост шел во всех возрастных группах от 20 до 80 лет, прирост в возрастах от 20 до 45 лет был бо льшим, чем от болезней системы кровообращения.

Характер различий последних строк французской и российской таблиц для женщин примерно такой же, что и для мужчин. Несколько чаще изменения идут не в противоположном, а в одном и том же направлении, хотя масштаб изменений – разный. Например, число смертей от внешних причин у женщин выросло и в России, и во Франции, но во Франции он был значительно меньшим (см. также рис. 10).

Рис. 10. Изменения табличных чисел умирающих (d_x) за 1960–2010 гг. по крупным группам причин смерти во Франции и в России, на 100 тыс. смертей

Если коротко обобщить результаты нашего сравнительного анализа изменений смертности в двух странах, то можно сказать, что рядом с безостановочными успехами в оттеснении смерти от всех причин к старшим возрастам во Франции, которая, как мы видели, в этом отношении мало отличается от большинства развитых стран, ситуация в России на протяжении полувека выглядит беспомощным топтанием на месте.

5. В чем проигрывает Россия?

Принес ли какие-нибудь изменения к лучшему последний период российской истории – после 1991 г.? Отрицательный ответ на этот вопрос уже отчасти был дан выше при сопоставлении стандартизованных коэффициентов смертности в России и в странах ЕС‑15. Но в целях лучшего понимания тенденций последних десятилетий продолжим это сопоставление, обратившись к анализу эволюции возрастных моделей смертности от главных групп неинфекционных причин смерти – сердечно-сосудистых заболеваний, новообразований и внешних причин. Именно в сохраняющихся и даже увеличивающихся различиях этих моделей в странах ЕС‑15 и в России – ключ к пониманию нашего отставания.

Начнем с главной причины потерь в России и (по крайней мере, до недавнего времени) в ЕС‑15 – болезней системы кровообращения.