Время демографических перемен. Избранные статьи

Трагедия демографии 1930‑х годов в 1980‑е повторялась как фарс. Вершиной его, пожалуй, была распря двух заметных московских демографов, докторов наук и членов КПСС, один из которых написал на другого «телегу» с обвинением в распитии спиртного во время международного научного семинара (дело было во время антиалкогольной кампании 1986 г., такое обвинение было отличным средством устранения конкурента).

К концу 1980‑х годов подобные игры утратили смысл, куда-то подевались все борцы за идейную чистоту, а демография осталась – с тем научным багажом, какой ей удалось накопить.

Главные направления исследований

Дискуссия о предмете демографии. Возобновление исследований после длительного перерыва, разрыв научной традиции и в то же время изменения самих демографических реалий, поиски институциональных форм развития демографии – все это требовало ее «самоопределения», делало почти неизбежными споры о ее предмете. Такие споры (иногда, как мы видели, с идеологическим подтекстом) велись в 1960‑е годы[317], они вылились в дискуссию на страницах журнала «Вестник статистики» [13], но были обычными и в других изданиях. В дискуссиях тех лет были представлены самые разные точки зрения. Наряду с приверженцами крайне узкого понимания демографии как демографической статистики были и сторонники непомерного расширения ее предмета, создания «комплексной на уки о народонаселении», «системы знаний о народонаселении», охватывающих едва ли не все области жизнедеятельности людей. С течением времени эти споры приобретали все более схоластическое звучание. Но параллельно с ними разворачивались конкретные исследования, которые способствовали определению центра интересов демографической науки гораздо больше, чем самые изощренные теоретические доводы. Таким центром стали проблемы воспроизводства населения.

Термин «воспроизводство населения» вошел в русскоязычную литературу в период между войнами под влиянием работ Кучинского, но сейчас используется в ней чаще, чем в англосаксонской или французской, и имеет несколько иную смысловую нагрузку. Он покрывает то, что в англоязычной литературе называется population growth and replacement, и даже выходит за рамки этих понятий. Сюжеты, относящиеся к воспроизводству населения, понимаемому как «его возобновление вследствие естественной смены поколений» [14], и находившиеся в центре внимания исследователей на протяжении трех последних десятилетий, включали все, что было связано с рождаемостью и смертностью, их непосредственной детерминацией (в этом контексте большое внимание уделялось процессам формирования семьи и брачно-семейной структуры населения), а также их последствиями – динамикой численности и возрастного состава.

В 1960–1970‑е годы в СССР некоторые демографы настаивали на расширительном толковании «воспроизводства населения», включая в него миграцию и даже воспроизводство социальной структуры. Но на практике изменения социальной структуры, конечно, не были предметом непосредственного изучения демографов; они разграничивают также воспроизводство населения и миграцию. При отборе материала для настоящей статьи я тоже придерживался этого разграничения, соглашаясь с трактовкой демографии как «науки о закономерностях воспроизводства населения в общественно-исторической обусловленности этого процесса» [15].

Методы анализа. Одной из первых задач возрождавшейся науки было «восстановление формы» в смысле владения классическими методами демографического анализа (довоенная демография находилась в этом смысле на высоком уровне). Это относится, в частности, к составлению демографических таблиц. Помимо построенных после долгого перерыва таблиц смертности (об этом см. ниже), были составлены также (на основе данных выборочных обследований) таблицы брачности, общей и брачной рождаемости женщин СССР [16]. В ряде работ рассматривались методологические вопросы построения демографических таблиц и их использования для анализа и прогноза [17]. Довольно быстро эти таблицы стали важным, хотя и не очень распространенным инструментом анализа.