Время для людей

На одной из веток, на толстой ее части, висела связка металлических жетонов. Они были прикреплены к металлической цепочке, состоящей из круглых блестящих бусинок, и, ударяясь друг о друга, издавали тот самый мелодичный звук, который услышал Саша.

Андрей протянул руку и взял один из жетонов.

— ВС России, С-485159, - прочитал он и перевернул жетон, — Смирнов Андрей Николаевич, тут еще группа крови и какие-то цифры… И еще что-то процарапано, не видно… Ген, отойди, а то свет заслоняешь. Кстати, жетонов четыре штуки.

— Ребята, — благоговейно прошептал Саша, — а ведь это те самые военные, которые разбились на вертолёте. Видимо, они добрались сюда, помните, верёвка свисала? Но неужели они все умерли? Наверное, были ранены, их донесли сюда и здесь они скончались. А зачем жетоны снимать? Ведь они для этого и предназначены, чтобы трупы можно было опознать.

— Скорее всего, тела вывезли, — пожал плечами Костя, — а жетоны повесили на дерево как память, вместо венка. Мне кажется, военнослужащим два жетона выдают, один можно снять с тела, если сразу нельзя вывести, а второй остаётся. Но это не точно, могу что-то напутать.

Не смотря на просьбу Андрея, ребята не отходили, а толпились рядом, пытаясь рассмотреть жетоны. Снять их с дерева не получилось, из-за давности времени плоть дерева разрослась поверх цепочек, а разорвать тонкую связку бусинок Андрей посчитал кощунством. Близоруко сощурившись, он изучал каждый жетон, и, скорее больше нащупал пальцами, чем увидел, что на каждом еще дополнительно процарапана цифра. На одной — 1, на двух — 2, и на последнем, четвёртом, — 3. Что это значило, никто не знал.

Андрей выпустил связку жетонов и отошел от дерева. Ему было грустно. Подняв голову, он увидел, что Степан смотрит на него. Поймав взгляд, инструктор чуть качнул головой вправо, предлагая отойти. Заинтересованный, Андрей пошел вслед за ним.

— Ты думай о них, как о памяти, — сказал Степан, и Андрей сначала не понял, о чем речь и оглянулся на связку жетонов, полагая, что инструктор говорит о них. Но тут же увидел, что тот держит часы, снятые с руки на берегу, и с досадой поморщился. Степан продолжил:

— Павел погиб страшной смертью, но, хоть я его и мало знал, думается, что он был хорошим человеком и верным другом, и брезговать его вещами это полный зашквар. Держи, и вспоминай его живым.

Он сунул часы в руки Андрея и отошел к остальным. Тот повертел их в руках и со вздохом затолкал в карман.

Поужинали консервами с галетами. Степан выдал по одной банке на двоих. Взглянув на Веронику, разрешил ей взять целую банку. Девушка вспыхнула, потупилась, ей, очевидно, было неловко перед остальными, но всё же приняла банку. Консервы разогрели на костре и долго еще в избушке витал вкусный мясной запах.

Как только сгустились сумерки, стали располагаться на ночлег.

Андрей лег на «свою» скамью, под голову уже привычно положил рюкзак, накрылся найденной кофтой. Ткнул локтем в бок развалившемуся Сашке. Вытянулся во всю длину, и тут что-то больно упёрлось в ногу. Скривившись, он достал из кармана мешавший предмет и с отвращением понял, что это часы Павла. Мгновенно вспомнил бьющуюся о гальку изрезанную, изломанную руку. Он покрутил в руке часы, не понимая, что с ними делать. Но тут же в памяти возник образ начальника безопасности таким, каким он видел его в последний раз перед тем, как тот перешел злополучный ров — сильным, уверенным, полным жизни. И часы сразу стали просто часами, предметом нестрашным, нужным, в текущей ситуации просто необходимым для выживания. Пусть будет, как память о начальнике безопасности, решил он, надел себе на руку, и защелкнул застёжку.

— Ребята, — в темноте раздался дрожащий голос Вероники, — давайте поговорим, страшно, сил нет…

— О чём ты хочешь поговорить? — вздохнул Степан.

— Не знаю… О чём-нибудь хорошем… Давайте поговорим о том, что вы будете делать, когда вернетесь домой. Я, например, наконец-то запишусь на фитнес. И сяду на диету. И бегать буду. По утрам у меня, наверное, не получится, я так тяжело встаю… Но по выходным — обязательно, у меня рядом с домом такой красивый парк… Но вот на сплав я больше никогда в своей жизни не поеду…

— А я, наоборот, перестану себя во всем ограничивать, — сказала Лида. — нафиг эти диеты… Тренер задолбал со своими нормами, белками, калориями, … Схожу, наконец, в ту кондитерскую, которая у нас на углу открылась. Там такие красивые пироги на витрине выставлены. И еще пицца. Боже мой, как я люблю пиццу…

— Про еду не говорим, — прервал ее Степан. — О чём угодно, только не о еде.

— А я уволюсь, — неожиданно сказал Костя. Андрей даже привстал на локте от изумления и уставился в темноту, откуда доносился голос. — Вот как вернемся, так сразу напишу заявление, в тот же день.

— Ты чего? Такую карьеру сделал… — подал голос Гена, — ты уверен, что другой работодатель тебе предложит нормальный уровень заработной платы? Хотя такой специалист, как ты, долго без работы не просидит…