Время для развития

Поэтому тот, кто раньше прочих научится отбирать проекты по такому критерию, раньше прочих и перейдёт из периода мирового экономического кризиса в период стремительного развития. А развитие является общим результатом успешных инновационных проектов. Мы отмечаем, что инновационные партнёрства научных организаций и корпораций, а также корпораций друг с другом (на доконкурентной стадии — имеется в виду т. н. концепция открытых инноваций, когда корпорации совместно создают исследовательские центры, занимающиеся совместными фундаментальными и прикладными научно-исследовательскими разработками, а последующие стадии развития проектов, когда становятся понятны бизнес-модели, реализуют уже сами, по отдельности друг от друга) привносят гибкость в реализацию проектов и содействуют большему вовлечению талантов в решение задач. «Использование целенаправленных притоков и оттоков знаний с целью ускорить внутренние инновации и расширять рынки для внешнего применения инноваций, соответственно, называются открытыми инновациями»[71]. И за это передовые технологические корпорации можно только похвалить. По сути, они уже действуют как монополистические союзы по развитию технологий.

Но изначальная ориентация на невоспроизводимый спрос (созданный эмиссией или антикризисными программами государств) содействует постановке неадекватных задач. Также мы вынуждены признать, что инновационные направления могут играть роль осознанно расставляемых их инициаторами ловушек для конкурентов. В частности, много вопросов вызывают некоторые направления так называемой воспроизводимой энергетики. Например, солнечная энергетика вызывает большие сомнения в том, что «на круг» эта отрасль производит больше, чем потребляет. И энергии, и финансов. Но в условиях государственного субсидирования она может существовать. Хотя даже с ним существует не очень эффективно. Американский автор Алекс Эпштейн, теоретик в области энергетики, разобрал это на примере Германии — страны, приложившей огромные усилия для популяризации солнечно-ветровой энергии: «Необходимость приспосабливать процесс получения энергии из надёжных источников к капризам солнца и ветра делает его менее эффективным (вспомните, как автомобиль двигается в пробке), что увеличивает расход энергии и количество выбросов (в том числе углекислого газа). А как быть, если солнечной и ветровой энергии производится много? И избыточное, и недостаточное количество электроэнергии в электросети приводит к её отключению. Значит, Германии нужно останавливать электростанции, работающие на угле, и при этом поддерживать их в состоянии готовности к повторному пуску… Фактически в стране часто производится столько электроэнергии, что она вынуждена платить другим странам, чтобы те нашли применение избыточной энергии на своей территории. Эти страны, в свою очередь, вынуждены сокращать темпы работы своих электростанций, работающих на надёжных источниках энергии, что тоже негативно сказывается на эффективности всего процесса в целом»[72]. Воспроизводимая энергетика преподносится как путь к устойчивому развитию. Еврокомиссия представила европейскую «Зелёную стратегию» — дорожную карту для обеспечения устойчивости экономики ЕС путём превращения климатических и экологических проблем в возможности во всех областях и обеспечения справедливого и инклюзивного перехода для всех[73].

Но для создания чистой энергосистемы потребуется гораздо больше полезных ископаемых и металлов, чем для системы, работающей на углеводородах, указывает Platts[74]. Дале мы приводим данные Международного энергетического агентства (МЭА) в изложении указанной публикации американского агенства.

По данным МЭА, к 2030 г. поставки лития и кобальта смогут удовлетворить только половину прогнозируемых потребностей, а производство меди может упасть на 25 % по сравнению с потреблением. Длительные сроки разработки проектов и ухудшение качества запасов усугубляют надвигающееся несоответствие между поставками критически важных минералов и климатическими амбициями.

Электромобиль потребляет в шесть раз больше минералов, чем обычный автомобиль (210 кг/автомобиль (463 фунта) по сравнению с 50 кг). Морская ветряная электростанция требует в 13 раз больше минеральных ресурсов, чем газовая электростанция (15,5 млн т против 1,2 млн т.). По словам аналитика МЭА Тэ-Юн Ким, пока нет недостатка в минеральных ресурсах, но нет гарантии, что поставки будут доступны по правильной цене в нужное время. Недавнее повышение цен на кобальт, медь, литий и никель подчёркивает, как предложение может быть ограничено. По некоторым минералам, особенно по аккумуляторным металлам, ожидается более крупный рост спроса. По оценкам МЭА, спрос на литий в ближайшие два десятилетия вырастет примерно в 40 раз, потребление графита может вырасти в 25 раз, а потребление кобальта и никеля вырастет в 20 раз.