Время для Шерлока Холмса

Все народы, все армии и все колонии присягали на верность одному человеку — Мессиану IV, который жил отдельно от подданных на ледяной Европе, галилеевом спутнике Юпитера. Европа служила центром и штаб-квартирой империи, а сам Мессиан был единственным обитателем этой холодной планеты. Поговаривали, что правитель никому не доверяет, а потому его обслуживают только роботы и суперкомпьютеры, по интеллекту сравнимые с людьми. Но никто не заикался о другом: впервые в человеческой истории подобное могущество сконцентрировалось в руках одного человека. Миллиарды людей смотрели в одном направлении, и один-единственный человек был источником власти и законодательства.

В 2170 году, в честь десятилетия восхождения на трон, пускай он даже и не назывался троном, Мессиан IV выступил с речью перед своими подданными. Как и в случае с тремя предшественниками, каждого из которых тоже звали Мессианом, очередного Мессиана называли просто Номером Один. Вполне уместный титул: каждый из четырёх, без сомнения, был Номером Один. Зачем высокопарные звания типа Король Европы? Ведь всех Мессианов отличало фамильное сходство и похожий стиль правления.

Речь Мессиана транслировали в каждом населённом пункте. Она была полна ярких фраз и трогательных сентенций. Преданность человечеству, его великому будущему, и надо всем этим возвышается фигура Мессиана. Все обитатели Земли и Марса, колоний на Венере и в космосе побросали работу, чтобы посмотреть и послушать выступление правителя, как повелось с тех самых пор, когда Мессиан I впервые явил своё лицо народу после убедительного триумфа на выборах.

Марсианская история была обязательным предметом во всех школах, так что каждый знал имена, даты и события из недавнего прошлого Марса. Тем не менее Мессиан ещё раз перечислил их.

Он напомнил о смерти Фило Тремуссона в 2071 году и о победе Мессиана I и его партии на выборах в 2073-м. Тогда и возникла прекрасная традиция, вещал Мессиан, сверкая глазами. Мессиана I переизбирали на высочайший пост, и с каждым разом голосов за него отдавали всё больше. Через десять лет после смерти основателя Партия единства исчезла с политической арены, но противники Тремуссона восприняли-таки его идею великого единения человеческой расы, крушения старых политических и физических границ.

— Вот почему, — слащаво подчеркнул Мессиан, — я приказал в каждом парке поставить статую Фило Тремуссона, изображённого смотрящим на звёзды. Монументы появятся к двадцать пятому юбилею Отвоевания, то есть через три года. К тому времени во всех исторических текстах это великое событие будет называться уже не Отвоеванием, а Воссоединением. Как бы это понравилось Тремуссону!

Мессиан широко улыбнулся невидимым зрителям, а потом резко посерьёзнел:

— Я отлично знаю, что есть и те, кто считает меня и моих предшественников тиранами, поскольку выборы не проводятся уже семьдесят с лишним лет. Это далеко от истины! Сравните наше развитое мирное общество с неограниченными возможностями для всех и анархию, царившую сто лет назад. Анархия, друзья мои, вот подлинная тирания! Когда никто на закате не знает, будет ли жив к восходу следующего дня, когда детей заставляют страдать от голода, города сжигают, а женщин продают в рабство. — Он печально покачал головой. — Вот это и есть подлинная тирания, и не важно, как при этом себя называет политическая система.

Кто-то из зрителей громко соглашался с лидером. Другие тихонько говорили друзьям, что должен быть какой-то третий путь, нечто среднее между анархией и политикой Мессиана. У большинства вообще не было собственного мнения: всё так, как есть, и иначе быть не может.

— Мы четверо — непрерывная ветвь, до века правления не хватает всего трёх лет. Четыре человека с одним именем, одной кровью и одной политической линией. Каждый из нас считал, что лучше наше абсолютное правление, чем альтернатива — анархия. Но что нас ждёт? Закончится ли наше правление? Что ж, династия может прерваться на мне, а может — на Мессиане Миллионном. Возможно, этот день наступит раньше, чем мы можем представить, и тогда придёт черёд сторонникам демократических выборов проявить себя. Всего доброго, друзья мои.

Как только изображение правителя исчезло с экрана, триллионы подданных принялись обсуждать, что означали последние слова. Он собирается передать власть? Уехать куда-то? Умереть? Отречься от престола? Возникло ощущение, что вот-вот грядут перемены и настанет конец спокойной жизни, продолжавшейся на Марсе почти век, а на Земле — двадцать пять лет. Некоторых идея обрадовала, других, напротив, напугала.

* * *

Завершив выступление, Мессиан позвонил своему помощнику, который взял на себя все рутинные вопросы по управлению Марсом, Землёй и остальными поселениями.

— Ну, что думаете, Номер Два?

Усатый помощник на экране поморщился:

— Отвратительно. Одна из худших речей, что мне доводилось слушать за свою долгую жизнь.

— Спасибо. Я всегда могу на вас положиться, вы не подхалим.

— Был и остаюсь, — кивнул Номер Два. — Кстати, вы считаете верным намекать на грядущие события?