Время для звёзд. Небесный фермер. Книга 11

— Эти чертовы китайцы вместо того, чтобы плодить детей, лучше бы жратву выращивали!

— Делиться с ближним нужно по-братски, Билл.

— Но… — начал я и заткнулся. Отец прав, конечно. Он почти всегда прав. Но все равно это как-то несправедливо. — Ты слышал про «Мейфлауэр»? — спросил я, чтобы переменить тему.

— «Мейфлауэр»? А что с ним? — неожиданно насторожился отец. Меня это удивило. После смерти Анны (Анна — это моя мать) мы с Джорджем были настолько близки, насколько это вообще возможно между людьми.

— Ну, он готов к полету, вот и все. Они начинают набирать пассажиров.

— Да? — Опять этот настороженный тон. — Расскажи лучше, что вы сегодня делали.

— Ничего особенного. Прошли пешком миль пять на север от лагеря. Мистер Кински кое-кого проэкзаменовал. Я видел горного льва.

— Серьезно? Я думал, они уже все вымерли.

— Ну, во всяком случае, мне так показалось.

— Наверное, так оно и было. А еще?

Я поколебался, потом рассказал ему про стычку с пижоном Джонсом:

— Он даже не из нашего отряда! Какое право он имеет вмешиваться в управление вертолетом?

— Ты поступил правильно, Билл. Похоже, этот пижон Джонс, как ты его называешь, просто не дорос до звания пилота.

— Между прочим, он на год старше меня.

— В мое время детям до шестнадцати вообще не давали водительских прав.

— Времена меняются, Джордж.

— Это верно. Верно.

Отец внезапно погрустнел. Я понял, что он думает об Анне, и быстро проговорил:

— Возраст — это неважно, но как такое ничтожество, как Джонс, могло пройти тест на психическую устойчивость?

— Психические тесты несовершенны, Билл. Впрочем, как и люди. — Отец откинулся на спинку кресла и зажег трубку. — Хочешь, я уберу сегодня со стола?

— Нет, спасибо.

Он вечно об этом спрашивал, а я всегда отказывался. Отец у меня рассеянный — запросто может швырнуть записи рациона в мусоросжигатель. Я-то все уберу как положено.

— Хочешь партию в криббидж?39 — предложил я.

— Да я же тебя без штанов оставлю!

— Это мы еще посмотрим!

Я убрал со стола, сжег тарелки и пошел в гостиную. Отец вытащил игральную доску и карты.

Мысли его явно где-то витали. Я уже готов был воткнуть фишку в последнюю дырочку, а он так и не начал играть по-настоящему. В конце концов он отложил карты и посмотрел мне прямо в глаза.

— Сынок…

— Чего? То есть — да, Джордж?

— Я решил эмигрировать на «Мейфлауэре».

Я свалил на пол игральную доску. Поднял ее, вдохнул поглубже и постарался попасть в тон:

— Вот здорово! Когда мы летим? Отец яростно пыхнул трубкой.

— В том-то и дело, Билл. Ты останешься здесь.

Я онемел. Таких номеров отец еще никогда не откалывал. Я сидел, беззвучно, как рыба, разевая рот. Наконец мне удалось выдавить:

— Отец, ты шутишь!

— Нет, сынок.

— Но почему? Ответь мне только на один вопрос: почему?

— Видишь ли, сынок…

— Зови меня Биллом.

— О'кей, Билл. Я решил попытать счастья в колониях — но это не значит, что я имею право ломать твою жизнь. Тебе нужно получить образование, а на Ганимеде нет приличных колледжей. Закончишь учебу и тогда, если захочешь эмигрировать, милости просим!

— И в этом вся причина? Единственная причина? Только из-за колледжа?

— Да. Ты останешься здесь и получишь диплом. А еще лучше — ученую степень. А потом, если будет желание, присоединишься ко мне. Это не проблема: претенденты, имеющие в колониях близких родственников, идут вне очереди.

— Нет!

Отец упрямо нахмурился. Но я тоже упрямый.

— Джордж, выслушай меня. Если ты оставишь меня здесь, это ничего не изменит. В колледж я не пойду. Я уже сейчас могу сдать экзамены на гражданство третьего класса. Получу разрешение на работу…

— Тебе не нужно разрешение на работу, — оборвал меня отец. — Я оставлю тебе деньги, Билл. Ты…

— «Оставлю деньги»! Да я не возьму ни гроша, если ты смотаешься и бросишь меня! Буду жить на стипендию, пока не сдам экзамены и не получу рабочую карточку!

— Потише, сынок! Ты ведь гордишься тем, что ты скаут?

— Ну… Да, конечно.

— Помнится мне, скауты должны быть послушными. И вежливыми, кстати, тоже.

Он, как всегда, попал в самую точку. Мне не следовало об этом забывать.

— Джордж!

— Да, Билл?

— Если я тебе нагрубил, извини. Но скаутские законы вовсе не для того придуманы, чтобы все кому не лень могли вить из нас веревки. Пока я живу в твоем доме, я тебе подчиняюсь. Но если ты бросишь меня и уедешь, то потеряешь все права на меня. Это справедливо, так ведь?

— Будь благоразумным, сынок. Я ведь желаю тебе только добра.

— Не увиливай, Джордж. Это справедливо или нет? Если ты улетишь за сотни миллионов миль, как ты сможешь распоряжаться моей жизнью? Я сам буду отвечать за себя.

— Но я тем не менее останусь твоим отцом.

— Отцы и сыновья должны жить вместе. Насколько я помню, отцы, приплывшие в Америку на древнем «Мейфлауэре»40, привезли с собой детей.

— Это совсем другое дело.

— Почему?

— Да потому что Ганимед гораздо дальше — и там куда опаснее.