Время дня: ночь

— А! — Вова заулыбался. — Да… Это со мной было! Он потом многим это, как анекдот подавал. Он умел это делать… То есть анекдоты — из жизни… выуживать… А ты как догадался?

— А я иногда о многом догадываюсь, и даже заранее… — Он не знал, как закончить, замолчал.

Они вышли на Севастопольский проспект, направились к автобусным остановкам. Теперь ветер дул им в спину с постоянной силой и непрерывно.

— Я слышал, ты работаешь в театре? — поинтересовался Вова.

— Да… По ремонту радиотехники…

— А билеты на спектакль можешь достать?

— Могу… Только теперь не до билетов… Видно, придётся увольняться…

— Пьёшь? — вдруг спросил Вова.

— Иногда…

— Портвейн?

— Портвейн. А ты? Что?

— И я — портвейн… иногда… Пошли — выпьем?

Сашка покосился на хиппи.

— Пошли…

— Нет! Я пошутил!

— Я так и думал!

Они остановились на ближней автобусной остановке, спрятавшись от ветра за одной из её стен. Оба замолчали, будто бы устав друг от друга, исчерпав всё, о чём можно было ещё поговорить.

Подъехал Сашин автобус.

— С Богом! — сказал он, запрыгивая в открывшиеся двери.

Вова хотел было что-то ответить, но не решился. Лишь поднял вверх ладонь. Хотел, будто, свернуть пальцы, вытянуть, как когда-то, указательный — вверх, но остановился, опустил руку вниз и долго смотрел вслед уезжавшему автобусу.

Если бы психиатр закрыла и отдала ему больничный лист, то Саша мог бы всё равно не появляться в Прокуратуре, потому что с завтрашнего дня у него начался бы отпуск. Впрочем, итак он мог бы исчезнуть на две недели, и Прокуратура ничего бы не смогла с ним поделать, пока бы он не вернулся на работу. Были бы затруднения с получением больничного за предшествовавшие отпуску дни, но в конце концов, в его лечебной карте была запись, и в последствии он мог бы получить хотя бы какую-нибудь справку.

И всё же, взвесив положение, Саша решил окончить игру. Он вспомнил об отце Алексее, который сегодня должен был снова идти на допрос. Его положение было много труднее и опаснее. И если Саша не объявится сейчас, они, возможно, уцепятся сильнее за отца Алексея, станут выяснять, знакомы ли они. И кто знает, вдруг начнут копать дальше, доискиваться, выяснять детали… А то ещё снова дёрнут дворника, хиппи, Никанорова, Сергеева… И те с испугу выложат что-нибудь такое, чего ещё не успели… Или, действительно, вызовут жену, устроят обыск…

Выйдя из автобуса у метро, Саша поспешил к телефону-автомату, набрал номер следователя… Трубку никто не поднимал, и Саша поехал домой. Из дома он позвонил снова. И снова никто не ответил. Не отвечали и на следующий день. И Саша стал беспокоиться. Выходило, будто теперь он сам, как шавка, желал прибежать, чтобы дать показания…

Не жалая "ждать у моря погоды" после безуспешных попыток дозвониться, Саша прибыл в Прокуратуру, чтобы оставить у секретаря заявление-жалобу о том, что следователь тов. Тихомирнов незаконно мешает ему проходить лечение и заставляет психически больного человека давать показания по не известно какому делу, тем самым нарушая такую-то и такую-то статьи УК РСФСР.

Заявление у него приняли, но сообщили, что поскольку у него нет инвалидности и он — работает и даже учится, то и показания давать в состоянии; пообещали, что завтра следователь будет на месте.

Так, на третий день Саша сумел-таки дозвониться до своего преследователя.

— Следователь Тихомирнов у телефона, — услышал он в трубке.

— Здравствуйте, — сказал Саша. — Моя фамилия — Волгин. Мне сообщили, что вы желаете со мной поговорить.

— Да, товарищ Волгин! Наконец-то вы объявились… — забормотал злой голос. — Знаете, где Прокуратура находится?.. — И не дожидаясь ответа, он начал объяснять: — Доедите до Новокузнецкой, выйдите к трамвайной линии, перейдёте на другую сторону улицы… С проходной позвоните по этому же телефону…

Но Саша не слушал. Он знал, где находится Московская Прокуратура. Совсем недалеко от неё располагался Подвал, где он когда-то мастерил приёмо-передатчик. Теперь Подвал прикрыли. Кто-то из нового высокопоставленного руководства на Заводе заметил, что начальник Подвала поменял вторую машину и приобрёл дачу, и однажды решил убрать его с "тёплого места". Сколько верёвочке не виться — один конец… В Подвале открыли курсы авто-вождения, а всю радиоаппаратуру свезли на свалку. Да, как будто совсем недавно, одним летним днём мимо этого старинного здания, бывший владелец которого, наверное, канул в Лету истории Октябрьской революции, Сашка Волгин, его приятель — тёзка Наумов, после проливного дождя, вымокнув до нитки и раздевшись до трусов, весело шагали по направлению к Подвалу, не обращая внимания на охранника в воротах, смеялись и шутили…

"И зачем он мне "пудрил мозги", объясняя, как доехать, будто бы ничего не знает о моём заявлении?" — думал Саша, стоя в поезде метро. — "Видно, пар уже вышел… Устали гоняться… Больше не торопятся… Поняли, что от "психа" мало будет проку… А впрочем, напротив, может, раскусили мою игру, делают вид, будто я им не особенно нужен… Но жалоба — всё-таки какой-никакой, но — козырь. Пусть видят, что я знаю законы, и что допрос должен быть по форме…"