Время драконов (Триптих 1)

Да, я бегу общенья их —— моих друзей мне дорог мир:

Из городов в страну камней лежит тропа моих желаний,

Я ухожу – а за спиной стоит уютный чад квартир...

Мне красота подземных тайн открыта добрым чародеем –

Она приносит мне покой, здесь я могу свободно жить:

Могу искать и открывать, творить лирическую ересь –

... ЖАЛЬ, НЕ СМОГУ Я НИКОГДА

СПОЛНА ЗА ЭТО ОТПЛАТИТЬ.

* * *

..: ИЛЬИ —

— Вечером во вторник Ю.Д.А. позвонил Сашке и приехал к нему домой, потому что утром во вторник Ю.Д.А. с Базой вызывали на Петровку и некто ‘в штацком’ снимал у них показания о том, как Ю.Д.А. и База нашли в Ильинском сумку. Сумка лежала там и на прошлой неделе,— когда Ю.Д.А. с Базой приезжали туда в воскресенье, и тогда они в первый раз заметили её, но трогать не стали: мало-ли что валяется у входа в пещеру? — да и не в правилах их было трогать чужие вещи —— но когда вернулись через неделю, седьмого, сумка лежала на прежнем месте — явно не выброшенная, а оставленная так же, как и они оставляли свои городские шмотки, чтобы не пачкать их зря, таская за собой по Системе,— и Ю.Д.А. тогда впервые изменил своему правилу не касаться чужого — они взяли её, ведь ясно было, что что-то случилось,— но они опаздывали на последний автобус, времени возвращаться к Журналу не было — проверять, кто мог её оставить, кто не вышел из-под земли неделю назад,—

— В сумке лежали учебники и студенческий билет на имя Шкварина Ивана; База учился в этом же институте — и в понедельник он отнёс билет в ректорат.

Вначале ему ничего определённого не сказали ( ещё бы: МИФИ, “секрет” на “секрете” ) — но на другой день, во вторник, вызвали вместе с Ю.Д.А. туда, и тут выяснилось, что этот человек пропал аж месяц назад, на него объявлен розыск, и что вообще он был каким-то сверхзасекреченным студентом сверхуникальной специальности, ‘краса и гордость института’,— полный и круглый отличник, к тому же сын министра самого засекреченного из мини-стерств —

: в общем, “полный, братцы, ататуй”...

— конечно, с них взяли кучу подписок и зашугали до смерти — чтоб молчали и не рыпались,— а поди, рыпнись только — в этой стране; у Ю.Д.А. тётку только из спецбольницы выпустили, и вообще вся семья репрессирована, никого из родных в живых не осталось, и сам уж сколько лет под той же статьёй ходит,—

..: понятно, почему он не позвонил раньше. Но тут выяснилось, что Пальцев со своей командой завтра выезжает на поиски — в среду утром то есть — хотя какие они спасатели: просто смешно, недогэбэшники-перементы,— Ильей ведь они не знают абсолютно, да и что искать: труп? — ну, всё-таки, найти-то нужно,— ему позвонил Ро, а он, ты знаешь, как-то связан с ними — с ГБ он связан через папу-генерала! — ты прав, скользкий тип,— ну да ладно, я не об этом, ведь что они там найдут — ещё вопрос, а вот что Журнал они наш скоммуниздят — это точно, и он попадёт к ним — а чем для многих из нас это кончится, яснее ясного, мы ведь всё в нём писали — как есть, как думали, никто не кривил,— и вообще, там ведь ВСЕ наши записи — за этот год, и за прошлый, и как те две недели сидели, не выходя на поверхность — впервые! — и записи тех, кого мы приводили с собой,— а значит, мы и их ‘подставим’, и себя,— сразу видно будет, какие разговоры мы вели, и какие песенки пели,— точно, мы ведь и стихи писали в нём, и посвящения друг другу,— да и вообще: это просто летопись всего, что было с нами, всех наших раскладов — какой кладдля тех!..

— А чем я могу помочь? — хмуро спросил Сашка. Одно дело — ехать на спасработы. Но забирать Журнал под носом у спасателей...

: Нехорошо это как-то выходило. Да и когда ему ехать? Завтра с утра на дежурство, “с восьми до восьми”, и не пропустить, не отвертеться,— вот если б Ю.Д.А. позвонил днём... Можно было бы договориться с Кравченко.

— Почему ты не позвонил раньше?

— Когда? — Ю.Д.А. вздохнул. — Утром я и сам ничего не знал. И боялся... Ты ведь не знаешь ещё, что такое — совок... Я бы и сейчас не приехал — если б не Ро. Ехал, кстати, два часа: всё по привычке от ‘хвостов’ уходил...

— Это Ро предложил взять Журнал?

— А ты бы не захотел его взять?

— Сашка пожал плечами. Журнал был не просто контрольной книгой, где расписывались все, кто входил в пещеру и выходил из неё. Стихи Ленке он тоже писал в Журнале. И было так здорово прийти, посидеть одному, полистать в свете свечи иль плекса его обтрёпанные страницы, записи друзей, найти свои; посмотреть, не появились-ли интересные комментарии к чьим-то не в меру хвастливым или глупым фразам,— ответить кому-то на вопросы или передать чью-то просьбу, приглашение...