Время ереси (СИ)

- Значит, мы проспали два акавирских вторжения, - Отар скрестил руки на груди. – Замечательно.

- Поражение в войне несущественно, если можешь ходить сквозь Время, - строго взглянул на него Морокеи. – И четыре тысячи лет не имеют значения, если видишь их вне хода Ака. Но только один из нас приручил подобный дар.

В Зале повисла краткая тишина.

- Мне нужно знать, что искать, - сухо буркнул Хевнораак. Голос его прозвучал хрустом надтреснутой ветки. – Я не буду кормить собой мотыльков, разыскивая неведомо что. Почему бы просто не убить Героя? Если он и есть орудие грандиозного замысла акавирских змеюк или кого бы то ни было, мы уберем его из проблемы, и она упростится до вечной войны. Более того, мы обязаны его убить, если по-прежнему называем себя жрецами драконов.

- Пустые убийства не приведут к результату, - коротко отрезал Морокеи. - Нам может пригодиться тот, кем он стал за время своего смертного пути. Более того, как ты собираешься убить Героя?

Хевнораак с возросшим интересом оглянулся на Силгвира. Слепой взгляд ричмена безошибочно отыскал босмера за столом, липкий, как ядовитая смола.

- Я могу придумать немало способов, Светоносное Око, - сладко протянул Хевнораак. Рагот подался вперед; по ладоням его заструилось тусклое сияние магии.

- Жри своих червей и стелись под горных козлов, певец гнили; тронешь его – и я брошу твой труп на потеху псам, - рыкнул атморец. Хевнораак ухмыльнулся, глядя ему в глаза – словно и вправду видел его; словно низкой струной звенящий в Голосе Рагота гнев, заставляющий подрагивать воздух, не страшил его ни капли.

- Я прошу Совет подарить мне предателя живым. Я принесу ему достойную его измены смерть.

- Умерьте свои Голоса, или я заставлю вас замолчать силой, - неожиданно зло бросил Морокеи. – Мне опротивели до тошноты ваши склоки. Четыре тысячи лет мы провели в могилах, дождавшись того, что весь мир позабыл о нас и повелителях, что самая безумная ересь стала привычной для наших детей – из-за того, что Совет не мог прийти к соглашению, когда это было необходимо! Четыре тысячи лет я стоял на страже Бромьунаара, навеки запятнав свою душу убийством своего друга и повелителя, мой Голос хранил священный город всё это время, мой слух различал каждый предсмертный Крик драконов и их жрецов – и я также повинен в убийстве повелителя, Хевнораак, Слуга Любви. Посмеешь обвинить меня в предательстве веры?

Голос жреца Джунала подземным рокотом, гулом водопадов впитался в стены, пройдя насквозь воздух, плоть и камень. Нечто древнее, пришедшее из-за необъятной полосы Моря Призраков и таившееся до поры, отразилось в отзвуках, как в кругах на воде – и скрылось вновь.

- Верность не знает компромиссов.

Кросис прямо встретил взгляд атморского жреца. Побелевшая железная маска медленно проявлялась на его лице: служитель Мары был готов в сражении защищать свои слова.

- Приговор нарушившему присягу – во имя какой бы то ни было цели – един, и это смерть, Око Джунала. Ты знаешь это не хуже любого из нас. Тебе подарили прощение повелители, но тот, что погиб в роще Кин, перед смертью называл Рагота предателем – и Рагот заслужил смерть предателя.

- Истина, - склонила голову Вольсунг, скрывая неподобающую горечь в глазах; но даже горечь не сумела смягчить ее Голос.

Вокун мягко кашлянул.

- Все мы знаем, что никто не вправе отдалить казнь нарушившего клятву, едва начался Совет – кроме, быть может, Конарика, но его Голос молчит уже безобразно долго. Не может быть иного искупления за убийство дракона, кроме смерти, каждому из нас известно это, но я первым всадил бы клинок в лживую глотку того, кто назвал бы предателем веры Рагота. Или Морокеи. Так что, может, оставим пока беседу об их печальных судьбах до конца Совета, и вернемся к более насущным вопросам? Мы понятия не имеем, что делать с Героем.

Закончив говорить, Вокун опустил глаза и спокойно принялся набивать трубку по новой. Тишина ощущалась тяжело; Хевнораак фыркнул приглушенно, прогоняя ее прочь, на лице Кросиса мягко растаяла маска.

Время казни еще не наступило, если ему и суждено было настать сегодня.

- Он – воплощение Исмира, - глухо начал Рагот. – И пока он воплощает Исмира – а это он делает с тех самых пор, как Языки призвали его на Глотку Мира – ему не стать Алдуином. Он не Реман, в конце концов; пока что он даже не Исмир, а просто глупый лесной дикарь.