Время ереси (СИ)

Zu’u fen hon hi ko Bromjunaar, ahrk hind hi lost rokke tinvaak - я выслушаю тебя в Бромьунаре, и надеюсь, что тебе хватит Слов

Skuldafn saraan Thu’umiil - Скулдафн ожидает твоего Голоса

Lovaas fah kein ahrk fah Zey, fah ont mu drey kriist pahvoth ko hilsekest - пой о войне и пой за меня, ибо однажды мы стояли вместе в сердце бури

Pogaanluft - многоликий

thuri - мой повелитель

wahl dinoki bahlaan do nii - сделай мою смерть достойной этого

========== Глава 21. Совет Бромьунара ==========

В зал Совета они прибыли последними. Разговоры смолкли на минуту; взгляды драконьих жрецов пристально следили за последними участниками собрания, но никто из присутствовавших не проронил ни слова – возможно, потому, что левая ладонь Рагота вполне откровенно лежала на рукояти меча.

Пожалуй, впервые Силгвир чувствовал себя куда спокойней рядом с Раготом, нежели подальше от него.

За столом могло уместиться, на взгляд Драконорожденного, десятка два человек, но жрецов было всего восемь – и ни один из них не занял место во главе стола. Силгвиру подумалось, что, должно быть, это место Конарика, но если это было так – то Рагот вполне уверенно опустился за стол сразу слева от него. Напротив, по правую руку отсуствующего девятого жреца, уже сидел Морокеи.

Присутствие самого Силгвира разбило стройную четверку ряда, но, по счастью, кто-то из жрецов – Силгвир подозревал в этом ловкий замысел Морокеи или Вокуна – озаботился тем, чтобы держать Довакина поближе к его защитнику. Силгвир оказался между Раготом и Накриин, и это было далеко не худшим из вариантов, учитывая, что сразу за Накриин сидел Хевнораак, с которым Силгвир был бы рад больше не иметь никаких дел. Никогда. Вообще.

Морокеи обвел взглядом присутствующих, привлекая внимание. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным.

- Прежде чем объявить начало Совета Бромьунаара, я считаю нужным напомнить… каждому. Сражения во время Совета не запрещены. Убийства во время Совета не одобряются, но я не вправе запретить их, и потому лишь надеюсь, что вам хватит благоразумия не отправиться в могилы снова, едва вернувшись к жизни. Любой из присутствующих имеет право выразить своё мнение Голосом, клинком, магией и любым иным способом; любой из присутствующих имеет право отклонить чужое мнение Голосом, клинком, магией и любым иным способом.

Рагот едва слышно фыркнул. Морокеи, встретив его взгляд, кивнул:

- Я, верховный служитель драконов Морокеи, Светоносное Око Джунала, отдаю свой Голос Совету.

- Я, верховный служитель драконов Рагот, Меч-Щит Исмира, отдаю свой Голос Совету, - эхом отозвался Рагот. Скудных познаний Силгвира в Довазуле хватало на то, чтобы понять речь, содержание которой не касалось магии, пусть ему и приходилось напряженно вслушиваться в каждую фразу.

- Я, верховный служитель драконов Отар, Рука-со-Щитом Стуна, отдаю свой Голос Совету, - спокойно сказал Отар. Силгвир вспомнил его наконец – похороненного в Рагнвальде, запертого в собственном саркофаге, опечатанном на два ключа. В сохранившейся легенде Отара называли Безумным – в последние дни перед драконьей войной или во время нее, согласно истории, Отар поддался неким «темным голосам», звучавшим в его разуме, и весь его город был «сожран заживо». Силгвир хорошо запомнил эту легенду. В темных криптах драконьего культа такие легенды вообще хорошо запоминались.

Правда, жестокий драконий жрец, сошедший с ума, в его представлениях не должен был быть служителем Стуна. Если Силгвир правильно помнил северный пантеон, Стун считался богом милосердия у нордов. На всякий случай он мысленно пообещал себе спросить об этом у Рагота – впрочем, вполне могло статься, что любопытствовать по этому поводу он будет уже в Совнгарде.

- Я, верховная служительница драконов Накриин, Рука-со-Щитом Тсуна, отдаю свой Голос Совету, - твердо повторила Накриин.

Вокун отвлекся от изучения игральной кости, которую задумчиво вертел в пальцах.

- Я, верховный служитель драконов Вокун, Двуличие Шора, отдаю свой Голос Совету.

Хевнораак едва заметно поморщился.

- Я, верховный служитель драконов Хевнораак, Любовник Дибеллы, отдаю свой Голос Совету.

Силгвир едва не поперхнулся. Жреца Дибеллы он представлял… не совсем в современном смысле, конечно же, но определенно не Хевнорааком.

Вокун очень старательно не улыбался в усы.

- Я, верховная служительница драконов Вольсунг, Рассветный Крик Кин, отдаю свой Голос Совету, - ясно проговорила Вольсунг. Янтарный взгляд жрицы строго прошелся по каждому из присутствующих в зале и замер на Кросисе, ожидая последнего жреца.

- Я, верховный служитель драконов Кросис, Жертвенный Клинок Мары, отдаю свой Голос Совету. Совет Бромьунара не полон, но ныне он звучит восемью Голосами, и Беседа начинается моим Словом.

- Выпьем же, - облегченно вздохнул Вокун.

Весь стол одобрительно загудел в ответ. Силгвир мгновенно потерялся в перемешавшемся Довазуле, смешках и звоне посуды. Вопросы о спасении мира, похоже, занимали драконьих жрецов куда меньше, нежели бочонки с мёдом и изобилие еды.

Впрочем, стоило отдать пиршеству должное – его не постыдился бы сам Сангвин.