Время ереси (СИ)

- Не мое дело обсуждать Голос Исмира за его спиной, - отрезал Восис. Довакин ясно ощутил, что разговор зашел в тупик.

- Он вроде сказал, что у драконьих жрецов не принято приносить клятвы верности… – Силгвир попробовал зайти с другой стороны. – Послушай, я к чему тебя расспрашиваю. Он поклялся мне в верности, а я в ваших обычаях не понимаю ну совсем ничего. Он что-то мне объяснил, но, честное слово, Рагот так себе умеет объяснять…

Восис долго смотрел на него. Очень долго.

- Судьба смеется над нами, - тихо бросил он наконец. – Как я сожалею о том, что не сумел убить тебя тогда, когда у тебя не было ни драконьей, ни человечьей души, - тогда, вместе с червями под червивым знаменем, всех разом. Если боги милостивы к Раготу – а им стоило бы быть – они даруют ему легкую смерть как избавление.

- Погоди, - осторожно сказал Силгвир, - мы с тобой не встречались. Я тебя впервые увидел в Бромьунаре, перед Советом. И что за черви под червивым знаменем?

Восис покачал головой.

- Я говорю не с тобой, лесной эльф. И не с Конариком, чье Имя по недоразумению ты получил. Я говорю с тем, кто ходит по земле смертных, не считаясь с эпохами и законами мира людей.

Сердце стало отсчитывать удары чуть быстрее.

Целестиал; он говорил о Целестиале. О Герое. Должно быть, все те младшие жрецы, что обвиняли его в своей гибели, говорили о Герое, ведь проклятый спаситель Нирна менял носителей каждый раз, когда спускался с небес. И не имело значения, в теле какого несчастного он пришел тогда к Восису, Акиирдалу или Артозиису: они видели больше, чем один лесной охотник, не так давно научившийся читать, и они узнавали убийцу в любом обличье…

- Я не хотел… я не хотел, - почти неслышно сказал Силгвир. Он чувствовал ничтожность собственных слов, но не мог сказать ничего иного. – Я не виноват в том, что сделал Герой.

Восис только усмехнулся. И горечи в его усмешке было поровну с пониманием и злостью.

- Все мы хотели бы сказать это: я принял новое Имя, я прошел перерождение, я не виновен в смертях и бедах, что принес в прежней жизни. Или – я не человек, я Голос бога, и лишь вершу его волю. Нет, Герой. Это ложь. Ты виновен. Ты всегда будешь виновен. За тобой всегда – только кровь и мертвецы, потому что ты спасаешь только тех, кого укажет тебе твое небесное чутье защитника, и неважно, какой ценой обойдется твоя победа. Для тебя нет ни лжи, ни истины, ни морали, ни веры. Тебе нет дела до этого. И в каком бы теле ты ни пришел… чьим бы Голосом и о чем бы ни говорил… я всегда узнаю тебя, убийца.

Силгвир едва расслышал последние его слова.

Восис говорил тихо, так, чтобы никто из завсегдатаев трактира не услышал их разговор, но чутье, то самое босмерское воровское чутье, что позволило когда-то валенвудскому охотнику выжить в скайримской Гильдии, звенело от напряжения. Силгвир видел за спиной Восиса, в жидких тенях в дальнем углу, человека, который уделял необычно много внимания двум новым посетителям «Пьяного нетча».

Точнее, данмера. Одного рыжего данмера, так и не вернувшегося на материк.

Ралис Седарис не сводил глаз с Восиса. И Силгвир догадывался, почему. Потому что мер, потративший одиннадцать тысяч золотом на раскопки одного неуступчивого древненордского кургана, узнает посох драконьего жреца в тот же миг, когда впервые его увидит.

Восис неожиданно подхватил посох и поднялся из-за стола. Силгвир не успел ничего сказать, только мазнул на прощание взглядом по лицу Ралиса, когда портал пережевал его светоносными челюстями и выплюнул в холодный песок, перемешанный с пеплом.

- Ты позвал, thuri.

Силгвир, давя ругательства, поднялся с песка и отряхнулся. Да, он знал это место. Это был тот самый неуступчивый курган, на раскопки которого ушли одиннадцать тысяч. Его одиннадцать тысяч.

И здесь было полно драконьих жрецов.

Рагот кивнул, приветствуя Восиса.

- Ты привел Конарика. Теперь оставь нас, - велел он. Восис коротко поклонился и исчез в новой вспышке света, не позволив себе ни единой лишней секунды пребывания рядом со своим господином.

Силгвир обнаружил, что не знает одного из присутствующих. Трое были ему знакомы: Морокеи, Вокун, Рагот. Четвертого он видел впервые – ладно сложенного норда, чью подлинную нордскую кровь выдавала чистая и незамутненная рыжина. В любом городе Скайрима по такому сходили бы с ума молодые нордки, да и не очень молодые тоже, мимолетно подумал Силгвир.

А потом он встретился с ним взглядом.

Где-то глубоко в глубинах разума, на грани сна и забвения, вскинулся бредящим шепотом ядовитый туман Черных Книг. Они шептали тысячами голосов на всех языках мира, и тех, что уже мертвы, и тех, что еще не появились на свет, но каждое слово было словом, что диктовала им чужая воля.

И на этот раз – не лорд Мора и не обманутый слуга его Мираак говорили с последним Драконорожденным.

- Значит, вам надо убить Героя, - сказал Азидал, задумчиво глядя на маленького лесного эльфа перед собой. – Ладно, и что вы уже попробовали?

Силгвир потерялся в Довазуле очень скоро. Шепотки внутри стихли на время, словно Азидал потерял всякий интерес к новой игрушке Хермеуса Моры.