Время ереси (СИ)

Незнакомец входит в уродливую брешь, переступая через искореженные осколки, спокойно, словно не в его Голосе пела кровавая Ярость, обещая битву и гибель, и Арнгейр не может разглядеть его глаз за ритуальной маской.

- Много лет назад я проиграл войну, - говорит драконий жрец, не скрывая более своей силы, и звучание Довазула взметает каменную крошку под его ногами. – Я увёл своих людей в крепость на краю Скайрима, и, даже когда нас нашли прислужники короля-предателя, мы могли выдержать осаду. Мы могли уйти снова, уйти ещё дальше от своей земли, но выжить. Только кто-то из вас, бывших рабов, по нелепости судьбы одаренных незаслуженными знаниями, пришёл к Форелхосту, и то, что не мог сделать Скорм со своими людьми, сделал один Язык. Монастырь Форелхоста пал.

- Никто из нас не несет ответа за ту войну и за преступления, что были совершены драконами и восставшими, - Арнгейр разводит руки в стороны. Ладони его пусты. – При мне нет оружия, драконий жрец. Уходи с миром. Твоя вера мертва тысячи лет, и ошибкой было решение Довакиина вернуть тебя в этот мир. Ты, забывший свое истинное имя, больше не нужен здесь.

- Моё истинное имя начертано у моей могилы, старик, на Стене, хранящей отголосок моей сути. К ней ты посылал Довакиина, глупого мальчишку, не знающего ничего о своей судьбе? Сколько могил ты осквернил его руками, сколько драконов пало от его стрел, пока ты пускал его на след чужого могущества, откармливая его силой, как свинью на убой?

Арнгейр молчит, и Рагот подходит ближе, не страшась готовых к Крику трёх Языков.

- Я знаю, зачем ты делал это. Я знаю, к чему ты готовил его тогда, и почему так осторожно ты давал ему кусочки силы, боясь скормить ему, ненасытному, слишком много. Потому что ты знал, что Ось всегда стремится к равновесию, или Партурнакс нашептал это тебе. Он сотворил ересь, какой нет равных; он сотворил вас, ничтожеств, не заслуживших ни силы, ни Голоса, неспособных познать истину веры и отдать ей должную плату. Я заберу его голову или умру, но смотри на меня, как смотрел бы на свою смерть: ибо я – тень спицы, которая пронзит твоё лживое сердце.

Арнгейр умирает секундой раньше, чем остывает эхо последнего слова.

Три Крика звучат одновременно с тем, как падает первая капля крови с кровостока атморского меча, и кажется, всего на одно мгновение кажется, что драконий жрец от силы Голосов падает на одно колено – но несбывшееся видение заслоняет вязь ледяных заклинаний и рассинхронизированных потоках Времени.

- Давно я не слышал боевых Песен, - смеётся драконий жрец, отбрасывая посохом незримую волну, что смяла и растёрла бы его плоть в кровавую крошку, - и давно не пробовал их на вкус. Слава и смерть!

- Опаздываем, Довакиин, - звенит далеко-далеко Голос цвета весеннего неба, и всё меньше времени на Песнь – но над Яростью не властно Время.

Вульфгар остаётся последним.

Он впитывает последнее дыхание каждого из своих братьев и обращает его в клинок, но даже ему не под силу коснуться пластин из драконьей чешуи, раскаленных изнутри до безумного сверкания, даже ему не под силу расплести узлы древней рифмовки Языкопесни, и за это она сдавливает его грудь тисками, не позволяя ни шевельнуться, ни вдохнуть.

- Ты мог бы быть одним из нас, - рука жреца сгребает его за белые от седины волосы, тянет вверх, заставляя поднять голову и встретить пустой взгляд маски. – Ты славно сражался для того, кто никогда не использовал Голос как подобает.

Вульфгар пытается ответить ему, но внутри бьётся ритм чужой Песни, барабанным боем ломает рёбра, душит голос в хрип.

- Мне будет не стыдно искупаться в твоей крови и окончить тем существование ереси Языков. Кричи! Кричи напоследок, как никогда не Кричал прежде!

Песнь уходит, смолкает, повинуясь чужой воле - абсолютной воле - и отпускает его. И сейчас бы вызвериться безумной болью в священный Крик, вонзить его подобно мечу в осквернителя и убийцу, и Вульфгар набирает в искалеченную грудь ледяной воздух Глотки Мира.

Но выдыхает только:

- Исмир идёт.

И жрец застывает, словно сталгримовая статуя.

- Ты лжёшь, - говорит он, не скрывая ярости, колеблющей стены Хротгара, - ты лжёшь, как лгал твой наставник.

Вульфгар сглатывает кровь. Её слишком много, чтобы проглотить всю, течёт по губам, по бороде, но он всё-таки заставляет себя ответить:

- Ритуал наречения был совершен, Меч Исмира. Корона Бурь нашла своего владельца.

Прежде чем ритуальный клинок перерезает ему горло, Вульфгар думает о том, под силу ли даже Исмиру остановить Колесо. Но он не успевает этого сказать.

Потому что это то, о чем ни один из них никогда не смел говорить другому.

Комментарий к Глава 12. Очищение

**Перевод с Довазула**

ov - доверие

Laanrot vosod drey Zu‘u wahl qaariv daar paak - за какое деяние я заслужил этот позор

thuri - господин

Vahlok - дословно “весеннее небо”. Внезапно.

========== Глава 13. Глотка Мира ==========