Время гарпий

— Но для этого надо было в первые же минуты после поступления Мылина в больницу обработать его серной кислотой и сжечь ему глаза и голосовые связки! Обжечь ему руки! А всех, кто его видел сразу после покушения — отправить под КамАЗ! — с вырвавшимся гневом выдохнул Гермес на Келайно так, что ее иссиня-черные волосы и ресницы покрылись инеем. — Как вы могли допустить, что старик его снял сразу же после поступления в больницу?

— Но сейчас еще есть возможность лишить его зрения! — простонала она, пытаясь снять сосульки с ресниц.

— Давай, почитаем сообщения прессы, — предложил Гермес. — Вначале идут радостные сообщения, что здоровью Мылина ничего не угрожает, он дает интервью, благодарит всех за проявленное сочувствие к его трагедии. Затем едет на лечение в Германию, оттуда Аэлло привозит бумагу, что 95 % зрения уничтожено, проведено 18 операций, пока смогли спасти лишь пять процентов… и тэдэ и тэпэ. Все интересуются, почему ему проведи не 88 или не 188 операций.

— Я тоже не ожидала, что люди окажутся такими жестокими к чужой трагедии, — заметила Келайно, презрительно поджав губы.

— Да правильно вам Каллиопа говорит, что можно рассчитывать на человеческое сочувствие, но нельзя его использовать в своих интересах! — возмутился Гермес. — Нельзя все свои глупости с ссаными банками — лепить в расчете на обязательное сочувствие!

— И все же я считаю, что план был неплохой, своевременный, — упрямо ответила Келайно. — Просто надо было все сделать вовремя.

— Понимаешь, все пошло не так уже с Загоруйко, когда он решил нассать во фляжку, — махнул на нее рукой Гермес. — И если бы даже у нас все получилось, запах мочи все равно всплыл бы через год иди два. Сама видишь, какое время нынче наступило. Оно совершенно не хранит тайн, будто у него ящик сломался. Скрывать что-то можно только во времени? А оно все выплевывает наружу тут же! Вот как с этой фляжкой.

— Да, я тоже чувствую, что во всем виновато время! — ответила Келайно. — Ко мне на днях приходила Подарга, она призналась, что ее стали все бояться. Раньше перед ней распахивали душу, сами призывали ее! Сейчас от нее шарахаются, только заслышат ее поступь и шелест крыльев. Раньше сама жизнь никого не держала, ее было принято прожигать. А сейчас вдруг самые ее надежные клиенты заговорили о нравственности и душе, сам знаешь с чьих слов.

— Но этот фарс с «оппозицией» и «панк-молебнами», с последующими обысками и арестами, с министром обороны, которого застали при обыске у любовницы, а потом объявили наиболее эффективным министром обороны всех времен и народов, — располагает к подобным мыслям! — парировал Гермес. — А уголовное дело самой Каллиопы и бюджетный транш в 10 миллионов — заставил отказаться от принципа безнаказанности, да? Сам собою возникает навязчивый вопрос, почему девушек, засовывавших себе в причинное место мороженных куриц в супермаркете и совокуплявшихся в половыми партнерами в музее, — не осудили за хулиганство, не проверили в психушке.

— А вот уже панк-молебен в храме после осуждения Каллиопы — оставить без внимания не смогли, — эхом откликнулась Келайно. — Ясно доказав всем, как опасно доверять гарантиям тех, чья душа находится во власти Подарги. И кто сейчас пойдет у них на поводу, если всем будет маячить тюремный срок, а не деньги-славабезнаказанность? Там ведь каждое условие подобной инсценировки — отдельно превращено в фарс! А главное, постепенно превращается в фарс жизнь тех, кто получил от Подарги больше всех. Я ей так и сказала…

— И все же Каллиопа — всего лишь человек! — попытался отвлечь ее от грустных мыслей Гермес. — Решил попытаться немного оттянуть этот ее «счастливый конец», на котором она буквально помешана. Решил заменить старика и передать ей в голову парочку своих мыслей. Не стал повторять ошибки Льва Ивановича и его коллег, пытаясь навеять на нее суицидальные настроения. В этом была их ошибка! Она сразу выявляла чужое враждебное воздействие. А я просто взял детскую песенку про гусей! У нее же дочери были маленькими, она могла вспомнить ее и сама.

— Какую?

— Были у бабуси два веселых гуся! — со смехом продекламировал он. — Сейчас, как только она думает о счастливом конце — возникает экран из этих гусей! А от кого он возник — да неизвестно! Она сама ее вспомнила!

— Может, сработает? — со слабой надеждой пробормотала Келайно, с ненавистью сжимая салфетку. — Должно же хоть что-то доканать эту гадину!

— Прочел недавно переписку дочерей Каллиопы в социальных сетях, — сказал Гермес. — Старшая пишет младшей: «Один мальчик всегда тянул руку на уроках в школе. И вырос нацистом!» А младшая ей в ответ пишет: «А наша мама любила экстремальные виды спорта и получила судимость за экстремизм!» Пока их время еще не наступило, но по этим репликам можно судить, что за время придет, когда имена таких вот девиц зажгутся на флаконах часов Сфейно.