Время героев

Саженях в тридцати перед ними из травянистого склона, подобно носу на исполинском лице, высился скальный выступ. А перед ним, прижавшись друг к другу, стояли два валуна, каждый в человеческий рост. В этом-то природном редуте и засел обороняться Абдул-бек. Выцарапать его оттуда, понял быстро Новицкий, можно было ядром, гранатой или же залпом егерского взвода в расчёте, что из двух десятков пуль, отлетевших от нависшего сверху карниза, хоть одна да рикошетирует в правильном направлении. Сейчас им приходилось рассчитывать только на хитрость. И та, что предложил Атарщиков, казалась не хуже всякой другой.

— Готовься... Целься...

Сергей твёрдо прижал винтовку к камню и выцелил ту самую щель, откуда мог стрелять по ним Абдул-бек.

— Пли...

Новицкий потянул крючок и, только лишь ощутив мягкий толчок приклада, немедленно откатился в сторону и потянулся к газырям за зарядом.

Ударила над головой винтовка Семёна, а немного спустя они услышали и Мухетдина. Теперь уже Семён прогонял по дульным нарезам пулю, а Новицкий караулил врага. Абдул-бек не ответил на выстрелы, он не мог позволить себе тратить заряды впустую, а потом отвлекаться на заряжание.

Дважды они повторили тот же манёвр, и Темиру уже оставалось расстояние в два прыжка, чтобы перекатиться из последнего укрытия за скалу, а там уже он мог, взбежав на уступ, выцеливать беззащитного разбойника, словно волка из засидки на дереве.

— Ну, остался ещё раз, Александрия. Готовься... целься... пли!..

Опять с небольшими интервалами треснули три винтовочных выстрела, и снова наступило затишье. Осаждавшие заряжали оружие и выжидали. Абдул-бек готовился к решительной схватке. Он понимал намерения врагов, но знал, что бессилен им помешать. Выскакивать же на открытое место, под пули таких стрелков, как Мухетдин и Атарщиков, представлялось совершенно бессмысленным. Он выложил оба пистолета перед собой, а винтовку направил вверх, надеясь, что пуля невидимого снизу стрелка не поразит его сразу, и он ещё успеет ответить, целясь хотя бы по звуку. «Каждый должен когда-нибудь умереть, — подумал он равнодушно. — Так чем же эта смерть хуже других?..»

— Смотри, — Атарщиков тронул плечо Сергея. — Темир! Уже наверху!

Юноша бежал с винтовкой наперевес, на ходу выбирая место, откуда вернее можно было выцелить укрывшегося белада. Но, только лишь он остановился, готовясь упасть ничком и подползти к краю, как неожиданно стукнул выстрел. Пуля пришла сверху, ударила Темира в спину, парень сунулся вперёд и полетел головой вниз.

Чёрная фигура побежала от гребня, спускаясь огромными скачками, зигзагами. Мухетдин вскочил, выцеливая убийцу второго брата. Такую мишень уже не упустил Абдул-бек. Мухетдин завертелся, выронил винтовку и рухнул. Но и Атарщиков не промазал: неизвестный в чёрном отлетел к скале, упал на колени, а потом покатился по склону. Абдул-бек с пистолетом в руке выскочил, обхватил раненого и затащил в укрытие. Новицкий успел выстрелить, но промахнулся.

Несколько минут протекли в молчании. Абдул-бек рвал рубаху, пытаясь заткнуть рану в груди Дауда, так вовремя прибежавшего на помощь беладу. Семён с Новицким переживали неожиданный удар, обрушившийся на них почти накануне победы.

И тут начал кричать Темир. Пуля не убила его, падение тоже оставило в живых, но, ударившись о землю, парень поломался так сильно, что никакое воспитание не могло побороть страшную боль. Мухетдин же лежал неподвижно и был, видимо, мёртв. Солнце палило нещадно, и три коршуна уже закладывали круги на фоне выцветшего от жары неба. «Так всегда в этих горах, — подумал Новицкий. — Ночью замерзаешь, днём плавишься. Только крайности. Ровной середины нет и никогда, наверно, не будет».

— Абдул-бек! Ой-е, Абдул-бек! — крикнул Атарщиков.

— Ой-е! Что тебе нужно?! — отозвался белад.

— Твою жизнь! — рявкнул Новицкий, исходя слепой ненавистью.

— Я дарю её тебе с радостью, — долетел насмешливый голос. — Подойди и возьми!

Атарщиков посмотрел на Сергея с укором.

— Я хочу забрать раненого, — крикнул казак. — Он ещё совсем молод и не должен так мучиться.

— Если он достаточно взрослый, чтобы убить, может и умереть. Но, наверно, ты прав. Забери своего раненого, а я пока что займусь своим, и отдохнём от убийства.

Дауд сидел, привалившись к камню, тяжело дышал, уставившись в землю. Струйка крови вытекала из безгубого рта, стекала в дыру, где давно, до сражения под Левашами, была нижняя челюсть. При каждом выдохе кровь закипала пузырьками, и Абдул-бек понял, что его любимый нукер умирает.

— Что будешь делать? — спросил Дауд.

Слова его были невнятны, но бек понял сказанное.

— Подожду, — ответил он безразлично. — Потом попробую их убить.

«Подожду, пока ты умрёшь», — понял Дауд.

— Не надо ждать. Пусть гяур подойдёт. Я выстрелю, ты ускачешь.

— Я дал ему слово, — возразил бек, не слишком уверенно.

— Ты дал, не я. И помнишь, что говорил молла: Аллах не слышит клятвы, данной перед неверными.

— Хорошо, — ответил белад и потянулся к ружью Дауда.