Время гладить кошек [litres]

– Так запутанности или привязанности?

– Не важно. Какая разница? Хоть заразности. В общем, Тесла дедушку не понял или батарейки у него уже садились. Не оценил принцип.

– А если серьезно, в чем был принцип?

– Объясню тебе, как сама это поняла. Вот ты уедешь далеко и как только меня захочешь, я сразу же это почувствую.

– А если не почувствуешь?

– Значит, ты захотел другую.

– Другой такой нет на всем белом свете.

– Бе-бе-бе, – ехидной улыбнулась Фортуна.

– Ты сама про Теслу придумала?

– Нет, бабушка. Она никогда не врала. А что?

– Вообще-то Тесла всегда был за переменный ток, насколько я знаю, он являлся ярым противником постоянного тока в сетях. Слишком много жертв.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что безумная любовь убивает.

– Ха-ха. Ну, посмотрим. На самом деле у меня с физикой всегда были проблемы.

– Да ладно тебе прибедняться, – нарисовал в воздухе стройную фигуру, проглотил невидимый эскиз и облизнулся, словно настоящий лев. – С такой-то внешностью, не смеши.

– Со внешностью проблемы только и начинаются.

– Как интересно.

– Еще бы, с такими корнями.

– Какими?

– Он незаконнорожденный.

– Кот, лишенный наследства? – Взял я с полки статуэтку лягушки с монетками на спине, которая должна, по преданию, приносить богатство.

– Вроде того.

– А с виду такой серьезный и чертовски красивый.

– Одно другому не мешает.

– Я не думал, что незаконнорожденные могут быть так прекрасны, – смотрел я на лягушку.

– Тебя раздражает чужая красота?

– Это зависть, обычная мужская зависть, – улыбнулся Антон. – А это родственница? – Показал он лягушку Фортуне, та посмотрела на нее вопросительно.

– Неужели непонятно? Тот Василий Прекрасный, а это Василиса Прекрасная. Поставь земноводное на место, – улыбнулась она.

– Слушаю и повинуюсь. А что было незаконнорожденного в Василии?

– Ты серьезно хочешь это знать?

– Да, я люблю котов. В них загадка и сила.

Внебрачный сын

– Такому рождению не позавидуешь. Где-то между пятой и шестой линией, в съемной комнате, тайно, прямо на дому незамужняя девушка родила мальчика. Этим мальчиком и был дядя моей бабушки, на которого ты так пристально смотришь.

Где-то на другом берегу Невы посыльный вручил записку одному неизвестному режиссеру:

«Поздравляю. У тебя сын. Рост 56, вес 3900».

Мальчик был так красив, что похож на девочку. Назвала Васей.

Все началось с легкого флирта во время съемок очередного фильма под руководством Леонида, не помню фамилию, точнее, не знаю. Все звали его Леня. Можно я буду рассказывать ее словами, чтобы было не так скучно?

– С матом?

– Откуда ты знаешь?

– Я просто так спросил. Почему-то представил твою тетку престарелой элегантной дамой с сигаретой в руке, которая с хрипотцой рассказывает свои мемуары.

– Ты не представляешь, как точно ты ее описал. Так вот. Стояло лето, стояло у всех, даже у собак, что харчились у киношного лагеря, было состояние вечного флирта. «Хорошее кино без съема не снять. Снять хорошее кино, подумать только, сколько глубины заложено в этом глаголе, снять хорошее кино – это как снять платье, сколько любопытных волнующих тайн, сколько эмоций скрыто под ним, и сделать это надо как можно легче, чтобы легкое летнее платье упало на пол, создав море любви», – не уставал повторять Леонид. Он давно уже присмотрел себе прелестную жертву, еще во время кастинга, нет, это не была молодая взбалмошная актриса, готовая ради искусства на многое, а ради большого – на все. С такими всегда было слишком много проблем в итоге, потому что рано или поздно кино заканчивается, но не все это могли понять и принять.

Это был очередной малобюджетный фильм, по мотивам одноименного произведения черт знает кого. По сюжету главные персонажи, участники одной горной экспедиции в Грузии, должны были влюбиться друг в друга безумно.

Кругом творилась полная дичь. Днем жарко, ночью холодно, и всем приходилось спать друг с другом. Было много выпивки, что укорачивало поиски теплых объятий для новой ночи.

– Чувствую, ток там был постоянным.

– Нет, никого не убило, к счастью. Даже более того. Полку прибыло. Только вот кино закончилось. А потом были страстные письма, ночные звонки и короткие гудки. Короче, она над ним издевалась как могла.

– А с чего вдруг, он ей что, роль не дал?

– Я сама не понимаю, то ли интуиция, то ли характер. Разговор был примерно такой:

– Ну что ты замолчала? Ты для этого позвонила?

– Мужика бы сейчас!

– Я же сказал, буду завтра.

– А мне нужен сейчас.

– Я приеду рано утром.

– Два-то мне зачем.

– А ты откуда знаешь, о чем они говорили?

– Бабуля рассказала.

Из ревности он готов был прибежать к ней на край света, если бы только знал, где этот самый край. Свет всегда был краеугольным камнем любого режиссера, то солнца мало, то его слишком много, то тень падает под другим углом, и не было никаких сил ее поймать.

– А как звали девушку?

– Ты еще не догадался?

– Нет.

– Света.

– А я думаю, к чему эта долгая прелюдия.

– К чему, к чему – к короткому сексу.

– Без света.