Время гнева (СИ)

— Что это? — отсмеявшись, спросил Меоке. — Землятрясение?

— Лиротрясение! — хохотала Милле. — И Гайотрясение. — Альма заливалась вместе с ней.

Спустя секунду треск и толчки прекратились. Ллойву, чуть расслабившись, обвел глазами развеселившуюся троицу. Молодые иллои хохотали, словно безумные. Он взялся за ручку двери.

— Доброй ночи…

— Ллойвутрясение…

— Не налегайте на спиртное, «эйфори» плохо сочетается с алкоголем.

— Утрясение…

Ллойву вышел, оставив хохочущих асатров в малой гостиной. Он перехватил первого попавшегося лакея.

— Передайте господину Армару, моему компаньону, что я жду его на улице. Мы отправляемся домой.

— Хорошо, господин Лир.

— Он, должно быть, рядом с раненым Вайзе.

— Да, я узнаю.

— И где мне найти господина Гайо. Советника.

— Он в большом зале, — с этими словами Ллойву отпустил слугу. И направился снова в большой, цветущий огнями и танцующий зал. Где-то в глуби обнаружился Советник. Толчки не сильно обеспокоили гуляющую толпу, словно бы и не были замечены вовсе. Музыка по-прежнему играла, пары танцевали.

— Ллойву! — Тиллу распахнул объятия. Как же здоровяк любит обниматься, когда выпьет. Ллойву терпеливо перенес еще одно объятие.

— Я вынужден покинуть твой прекрасный праздник.

— Праздник твой! — лукаво улыбнулся Тиллу.

— Неважно. Я зашел попрощаться.

— Уже уходишь? А как же Альма?

— С ней мы уже пожелали друг другу спокойной ночи.

— Она не против? — расстроился Советник.

— Доктор рекомендовал мне режим, Советник. Нет причин его нарушать.

— Неужели даже для Альмы не будет исключений? — ласково улыбнулся Тиллу.

— Я бы рад остаться на этом великолепном празднике, но я устал. И это правда.

— Чтож, — Тиллу еще раз прижал к себе своего зятя. — Доброй ночи.

— Доброй ночи.

Ллойву с облегчением направился к выходу.

— Господин Лир… — Услышал Ллойву за спиной, с едва скрываемым раздражением повернулся на голос. Молодой иллой, одетый с претензией на роскошь, догонял его, хотя его товарищи тянули назад.

— Господин Лир. Прошу немного вашего времени, — иллой отмахнулся от рук, тащивших его за одежду.

— У вас минута. Я слушаю, — Ллойву заложил руки за спину.

— Я отправлял вам на суд свою работу… Эстилла Йорм. Помните? «О токах энергий». — Иллой волновался и с трудом формулировал мысли. — Вы не ответили мне. Быть может, работа ужасна, я понимаю… Я только хотел знать ваше мнение…Что… надо… доработать… — Иллой смутился, когда страций пристально взглянул на него потемневшими изумрудными глазами.

— Я помню. Вы же не мой студент, не так ли? Профессор Римм ваш наставник.

— Нет, но… говорят, что вы лучший в этом направлении…

— Я припоминаю. Ваша работа осталась в Окторуме. Я не успел оценить ее полностью, но начало как будто было недурно. Я вынужден сделать перерыв в работе. Я отвечу вам письмом, если не возражаете.

— Что вы! Я буду рад, — иллой, назвавшийся Эстиллой Йормом, густо покраснел. — Я бы хотел поступать на факультет физической теории. Там требуют…

— Я знаю. Публикации. Мы можем обсудить вашу работу чуть позже. Когда я вернусь к работе.

— Да, да, конечно. Я буду ждать письма.

Ллойву чуть поклонился и быстрым шагом покинул зал. Слишком много людей. Много событий… Душно.

«Вот видишь!» «Я так боялся». Выцепило ухо громкий шёпот недавнего собеседника. Все боятся Жертвенных. А Жертвенные боятся иллойского большинства. Верно Милле говорит. Едва им приспичит, они могут скормить Окто всех, до кого дотянутся.

Ллойву с наслаждением вдохнул прохладный вечерний воздух. Расторопный кучер уже подогнал коляску к крыльцу, однако задерживался компаньон.

Ллойву спустился с лестницы, прошел вдоль экипажа к самым кродовым мордам. Людь испокон веков седлала коней. Иллои же, не желая иметь ничего общего с ними, приручили этих вот нелепых животных. Полуптицы — полуящеры. Селекция за долгие годы уменьшила кродов в весе, вытянула их, нарастила мышцы. Теперь эти животные ничего общего не имели со своими приземистыми предками. Высокие, стройные и мускулистые бегающие на задних лапах, они могли развивать приличную скорость под седлом. Ллойву погладил морду правого запряжённого крода. Тот взглянул на иллоя сиреневым глазом и застрекотал.

— Осторожно, вашстратство. У Черныша несварение сегодня. Злится он.

— Он не станет, да? — Ллойву погладил животное по носовой пластине. — Не станет брыкаться. — Крод опустил голову в ладони Жертвенного, закрыл глаза. — Потому что ты славный мальчик.

— Как ему не быть славным, — довольно кивнул кучер, радуясь возможности поговорить. — Звери, они как иллои, к ласке льнут.

Ллойву почесал кроду под скулой, погладил по шее. Черныш застрекотал, отряхиваясь. Жертвенный прошелся вокруг коляски, вскочил на подножку.

После нескольких минут ожидания из дверей выскочил запыхавшийся Сигрид. Он быстро взлетел в коляску.

— Трогай, — кучер, устав ждать, подхлестнул кродов, и коляска покатилась прочь от расцвеченного огнями дома. Ллойву молчал, отвернувшись от компаньона, а Сирид не знал, как извиниться за всё, где он сегодня не смог проявить себя должным образом.