Время и боги. Дочь короля Эльфландии

Превыше всех гор подымается в той земле гора Аманат, а у подножья ее стоит храм Инара, и когда отгорает свет дня, ее Хрустальная Вершина ловит лучи солнца и посылает на темную землю, подобно зажженному в ночи маяку. И в час, когда все лица обращены к горе Аманат, Инар с Хрустальной Вершины разгоняет дурные чары и, как говорят люди, подает знаки богам. Когда мир покоится в ночной тиши, Инар беседует с богами.

И сказал Инар:

– Превыше всего мудрость царя.

Верно дошли до тебя, о царь, некие речи с вершины Аманата.

Беседовавшие со мной у Хрустальной Вершины пришли из города, по улицам которого не гуляет смерть, и поведали мне их старейшины, что не отправится царь ни в какое странствие, но исчезнут с глаз твоих холмы и темные леса, небо и все сверкающие в ночи миры, и не ступит твоя нога на зеленые луга, и не упадет взор твой на синеву небес, а реки, текущие к морям, не донесут до твоих ушей музыку своих вод. Понапрасну станут изливаться стенания из уст детей земли – не коснутся они тебя, и слезы из глаз их не растопят холод твоего сердца. Болезни, жара и хлад, невежество, голод и злоба – все напасти искогтят народ твой, находя свои жертвы повсюду – в полях, на дорогах и в городах, но ни одно из этих бедствий не коснется тебя. И когда минует все и душа твоя, приютившись на перекрестке миров, стряхнет с себя прах мирских сует, в одиночестве своем насладишься ты своими видениями.

И почудится тебе, что грезы твои истинны, ибо не будет в мире ничего, кроме тебя и твоих снов.

И возведешь ты из грез своих воздушные дворцы и города, которым не страшны станут ни разрушительное время, плющ и ржавчина, ни набеги завоевателей. Лишь ты один властен будешь уничтожить или перестроить их, ежели пожелаешь. Ничто не потревожит грез твоих, коим здесь угрожают земные бури и волненья, как отдыху горожанина, заснувшего среди людского гомона. Ибо грезы твои вольным потоком могучей реки зальют бесплодные равнины, где не за что зацепиться глазу, и не будет этому простору ни конца, ни края, и ничто не помешает ему нести свои воды. И надобно бы тебе поместить в том новом твоем владении немного печали и сожаления о дурных поступках своих, чтобы память о них навсегда приютилась в душе твоей, ведя свою жалостливую песнь; и память та тоже будет всего лишь сном, но сном правдивым.

Никто не потревожит тебя в твоих видениях, ибо даже боги не властны будут над тобой, покуда не сгинут плоть, земля и теченье событий, которым они тебя обрекли.

И молвил тогда царь:

– Не по душе нам твое пророчество, ибо пусты праздные мечтанья, отраден нам шумный мир деяний и страстей человеческих.

А пророк ответил:

– Победы, драгоценные каменья, пляски девушек – тщета, что тешит твою прихоть. Блеск жемчужины обманчив, ибо рожден воображеньем, а оно есть лишь мечтанье. Деянья и страсти человеческие – ничто, ежели не вызрели они в мечтах и не питают мечтаний, ибо одни лишь грезы истинно существуют, и там, где пребудешь ты, когда настанет конец мира, станут жить лишь виденья.

И молвил царь:

– Безумен пророк.

А Инар ответил:

– Безумен, но верит, что душа его владеет всем, знаньем о чем наполнится, и что сам он хозяин души своей; а ты, надменный царь, уверен лишь в том, что твоя душа обладает некими землями, охраняемыми войском и морским пределом, а сама она – в чуждых руках богов, кои неведомы тебе и вольны распорядиться ею как пожелают. И покуда не снизойдет на нас весть, что оба мы во власти заблуждений, я могущественней тебя, о царь, и нет надо мной властителей.

И сказал царь:

– Ты говоришь, что нет над тобой властителей; с кем же беседуешь ты, посылая непонятные знаки в надмирные края?

Тогда Инар, сделав несколько шагов, прошептал что-то царю. И вскричал царь:

– Схватите этого пророка, ибо он лжец и не беседует по ночам с богами, а обманывает нас своими пустыми знамениями!

А Инар ответил:

– Не приближайтесь ко мне, не то я укажу на вас, когда ночью буду вещать с горы Тем, о ком вы знаете.

И пошел прочь Инар, и стражники не тронули его.

V

Потом заговорил пророк Тун, закутанный в водоросли; не было у него храма, и обитал он вдали от людей. Всю жизнь провел он на пустынном берегу и слышал только шум моря да вой ветра в утесах.

Говорили, что долгая жизнь наедине с морем и ветром отучила его от людских радостей и чуток он стал лишь к печали моря, вечно рыдающей в его сердце.

– Давным-давно по Звездной тропе где-то в междумирье шествовали боги Древности. Присели они отдохнуть в беззвездном мраке перекрестка миров, и миры пошли кружить вокруг них, как мертвые листья в осеннем вихре, и ни в одном из них не было жизни, а боги вздыхали о том, что не могло сбыться.

Столетье за столетьем уходило своим чередом туда, где все обретает свой конец, и уносило с собой вздыханья богов, желавших того, что не могло сбыться.

Погребальная песнь Шимоно Кани