Время и комната

Владимир. Да. Бесконечный конец всех возражений и расспросов.

Нелли (немного погодя). Я хочу быть с тобой, Владимир.

Владимир. Идем. Скорей. Мы спустимся в глубину, на светлую, холодную равнину. Вечный январский вечер. Там ты сможешь забыть обо всем. Мы помним что-то, лишь ощущая это сообща. И все происходящее вокруг наблюдаем и одновременно сами же вызываем к жизни. Ты чувствуешь, каково это — более не испытывать необходимости искать выход? Не читать, не выносить суждений, не узнавать новое и чуждое? Мы будем смотреть в знакомые и близкие лица друг друга и мягко себя убеждать. И мои слова и выражения моего лица будут лишь эхом и отблеском твоих речей и выражений лица. И с тобой будет так же. О, мне очень легко говорить, легче легкого. Когда мы вот так разговариваем, я становлюсь чуть ли не оратором. Чувствую себя уверенно и непринужденно.

Нелли. Иди ко мне. Я хочу к тебе прикоснуться.

Владимир стаскивает со стола скатерть и быстро обвязывает ею свою грудь. Теперь прореха в пиджаке не видна. Он отвешивает Нелли поклон и взбегает к ней наверх, слегка дурачась и веселясь. Ложится в шезлонг, кладет голову Нелли на колени и тотчас засыпает. Нелли проводит руками по его телу. Развязывает скатерть, снимает ее с Владимира. Осторожно тут и там ощупывает его. Внезапно замечает, что под пальцами не обычная человеческая плоть. Вцепляется сильнее. Стучит по отдельным местам. Колотит кулаками. Звук такой безжизненный, будто она стучит по дубленой коже. Из предосторожности смотрит на свои руки.

Это твоя сонная оболочка, вся будто из дубленой кожи? Ты прикидываешься мертвецом? (Встает, накрывает Владимира скатертью.) Не делай этого, Владимир. Я с ума сойду, оттого что не чувствую тебя. (Медленно, в страхе спускается по лестнице. Совсем тихо.) Помогите. Помогите. (Оборачивается, смотрит на шезлонг. Владимира нет. На шезлонге одна только скатерть. Нелли опять поспешно взбегает по лестнице, срывает скатерть. Под скатертью никого. Нелли кричит. Указательными пальцами нажимает на глаза.) Смотрите же, глаза, смотрите прямо. (Бьет кулаками по сиденью шезлонга. Прижимает ладони друг к другу.) Чувствуйте же, руки, чувствуйте.

Опускается на колени и ничком падает на шезлонг. Немного погодя из сада через дверь веранды входит Владимир. Он в новом пиджаке. В левой руке у него ваза, в правой — свежесрезанные лилии. Говорит дружелюбно и самоуверенно.

(Испуганно вскакивает). Владимир?

Владимир. Ты хорошо спала, Нелли?

Нелли. Я не… разве я спала?

Владимир. Когда я уходил в теплицу, ты лежала в шезлонге и крепко спала.

Нелли спускается по лестнице, идет к Владимиру.

Нелли (настойчиво). Я не спала. Это ты вот только что лежал в шезлонге и крепко спал.

Владимир (вздыхает и смеется). Вот как бывает. Когда двое любят всем сердцем, они иной раз путают друг друга.

Нелли срывает с Владимира пиджак, разрывает рубашку. Видно, что на Владимире коричневый кожаный панцирь.

Нелли. Значит, все-таки дубленая кожа.

Владимир по-прежнему держит вазу и цветы в руках. Он несколько рассержен и смущен.

Владимир. Почему бы и нет? По-твоему, пусть любой озверелый матрос зарежет меня, как только я выйду из дому?

Нелли. Несколько минут назад я обеими руками колотила по твоей кожаной груди. Ты хоть это помнишь?

Владимир. Теперь я вижу причину недоразумения. Это было после обеда, ты хотела ко мне прикоснуться, но я тотчас крепко уснул. Верно?

Нелли. Да, да, да.

Владимир. Но это было вчера, Нелли, а не сегодня.