Время игры

Конечно, в сравнении с обывателем 1913 года я куда как умен, опытен и не в пример лучше подготовлен к восприятию самой шокирующей информации, но тем не менее. Я легко могу понять и принять почти все, но никакая сообразительность не компенсирует дефицит фактов. Чтобы ответить, сколько ног имеет «дас пферд», нужно как минимум быть в курсе, что по-немецки так называется лошадь.

…В конце концов я принял решение идти в Австралию. Немаловажную роль здесь сыграла наша с Сашкой договоренность.

Я почему-то, возможно без всяких оснований, надеялся, что, если есть хоть малейшая возможность, он станет искать меня. И — именно там, поскольку вся остальная Земля слишком велика. И у нас нет даже такого единственного журнала, в котором можно было бы поместить понятное только нам двоим объявление. Как это сделал герой «Конца вечности». У нас есть только вариант Жеглова — Шарапова. Единственное место встречи.

Мой оптимизм подкрепляли вполне наглядные факты из прошлого. Сначала ребята вытащили нас с Алексеем из чужих тел в сорок первом, потом Сашка разыскал меня на Валгалле. Почему бы не сделать этого же и в третий раз?

Правда, в те разы им помогал Антон, так отчего бы ему не сделать этого снова? Куда ему от нас деваться? (В то, что Антон ушел навсегда, удовлетворившись своим опереточным титулом «Тайного посла», я поверить не мог. Интуитивно.)

Через пару дней Джонсон все-таки сумел наладить прием и телепередач. Прямо на монитор главного компьютера с использованием недоступных моему разуму преобразований принятой здесь системы передачи изображения.

Теперь я мог быть уверен, что сумею адаптироваться в этом мире. Хотя он, конечно, поначалу показался мне достаточно странным. Как, между прочим, любому человеку, даже самому талантливому футурологу, не мог не показаться странным мир, отстоящий от его собственного на семьдесят лет.

Я по-прежнему считал своим временем именно 84-й год «первой реальности». А как же иначе и какой еще?

Признаться, никогда не пытался прогнозировать будущее, вполне убедившись на собственном скромном опыте и на примере куда более умных по должности людей, что ничего хорошего из этого выйти не может.

Взять хотя бы В. И. Ленина с его обещанием построить коммунизм к 1940 году и Хрущева — к 1980-му. И все прочие прогнозы.

Но вот что меня удивило, так это почти точное совпадение прогноза (если это можно так назвать) А. и Б. Стругацких насчет космических полетов. Здесь люди действительно летали к звездам, и летали именно так, как у них, — не релятивистским способом, а за недели и месяцы до самых отдаленных систем и, кажется, даже Галактик.

Я даже подумал, не в мир ли Альбы, Корнеева и Айера мы попали.

Но в остальном этот мир был совсем другой. Судя по тому, что я увидел, почти сутки не отходя от экрана, жить в нем вполне можно, и даже с удовольствием.

Девяносто процентов пойманных нами программ были развлекательными: концертами, викторинами, фильмами — комедиями и довольно гуманными боевиками. Люди здесь старались друг друга не убивать, используя по преимуществу всевозможные методики бескровного воздействия — всяческую пиротехнику, шоковое воздействие света, звука, психоволн и так далее.

Юмор был ничуть не более тупым и плоским, чем в американских комедиях, виденных мною по флоридскому телевидению, одеты артисты и ведущие программ в не слишком отличающиеся от наших одежды. А главное — говорили все на вполне понятном английском языке.

Соответственно, я мог бы допустить, что, раз сохранился английский, должны употребляться и другие языки, но передач на них мне не попалось. Наверное, дело в регионе и ориентации спутников.

Но развлекательные программы меня не интересовали. Куда важнее и интереснее было слушать и смотреть новости. Вначале я их просто смотрел и слушал, а потом стал прогонять всю поступающую информацию через компьютер, в соответствии с программой, позволяющей по принципу ключевых слов создать своеобразный толковый словарь здешней цивилизации, а заодно и скорректировать наши знания языка применительно к местному. За семьдесят с лишним лет параллельного развития изменения в словарном запасе и фонетике накопились изрядные.

Вот тут я понял, что мир этот очень и очень далек от нашего. Пугающе далек, я бы сказал. Потому что если сходство того же 21-го года с нашим 84-м было очевидно, и отнюдь не потому, что я хорошо знал историю, здесь аналогий и параллелей почти не просматривалось. Ведь «по большому счету» не так уж много произошло у нас событий, кардинально меняющих сам облик цивилизации.

Пожалуй, только пассажирская авиация, телевидение и компьютеры сделали наш мир принципиально отличным от того, что существовал в первой четверти века. Все же остальное…

А здесь было как-то необъяснимо по-другому.

Даже карта мира (политическая) выглядела совершенно иначе. На ней, например, не было СССР. Вместо нее — Российская республика в границах приблизительно Российской империи накануне Первой мировой войны. И роль она тут играла несколько другую. Ну и так далее…