Время игры

Держатели, независимо от того, имеют ли они хоть какой-нибудь физический облик или существуют только в виде идеи, не могут или не желают снисходить до конкретных деталей, даже в масштабах звездных систем. Они выстраивают цепочки вертикально сопряженных реальностей и связей внутри и между ними.

Доступная пониманию людей Вселенная — разновидность реальности, в которой основные константы допускают существование разумной гуманоидной жизни. Она контролируется соответствующей структурой Гиперсети. И так далее, ступенями вниз, вплоть до суперцивилизаций, обитаемых планет, рас и народов, их составляющих.

Снизу вверх значимая информация фильтруется, в случае необходимости подлежит корректировке.

Искомый Узел, в который мы проникли, как раз и является пунктом связи и управления между ближайшими соприкасающимися уровнями действительности — наиболее подготовленными к контакту землянами и аггро-форзелианской службой контроля.

Мы сейчас нарушили некое табу, сделали то, что по негласному соглашению с Антоном, а значит и с его хозяином, Игроком, условно говоря, ходящим «белыми», делать категорически не полагалось.

Перевели в сферу политической практики неназываемую истину, что аггры и форзейли суть одно и то же, аверс и реверс одной монеты.

Антон и Дайяна — тоже единый бог в двух лицах. А где третье? Может быть, по аналогии с богом — духом святым, третьей ипостасью и будет то, что останется, если устранить различия в их телесном облике и выполняемой функции.

Но это уже высший пилотаж теологии Держателей, мы же пока выступаем как сугубые практики.

Как бы там ни было, при последней встрече Шульгина со «своим» Держателем он получил полную свободу действий. Вот он ею и воспользовался на свой страх и риск.

А последняя встреча с Дайяной ровно, почти день в день, год назад на Валгалле завершилась тем, что она сначала передала мне якобы исходящее от «ее» Держателя предложение стать мне лично или всей нашей компании в целом посредником-координатором всех земных реальностей.

По смыслу почти дословно то, что сказал Сашке «голос».

Она даже призналась, что высшие круги аггрианской аристократии очень в этом заинтересованы, так как связывают «смену караула» со своим возможным освобождением от опостылевшей функции «трансляторов».

Я дословно запомнил ее слова: «…мощная цивилизация, с древней историей, могущая играть в Галактике самостоятельную и достойную роль, вынуждена на протяжении тысячелетий служить в качестве надсмотрщиков, пастухов для примитивной, почти первобытной расы, все достоинство которой заключается лишь в том, что когда-то кто-то из ее представителей сможет сравниться силой разума с Держателями…»

И раньше, и теперь я не мог заставить себя принять как должное неизвестно кем и для чего врученные мне сверхъестественные способности. Пользовался ими почти что вопреки собственным желаниям и все время опасался, что постепенно перестану быть человеком. Умом понимал, что ничего здесь от меня не зависит, и если уж уродился с такими талантами, то надо воспринимать их как должное.

Другой на моем месте был бы счастлив, более того — за куда меньшее люди дьяволу душу продавали, а вот все равно…

Мой дед в подобных случаях говаривал: «Не к нашему рылу крыльцо».

Однако деваться сейчас было некуда.

Или смириться с тем, что чужая воля продолжает помыкать нами, или… (Гамлет?)

Мы с Шульгиным, перед тем, как ему возвратиться в свой 1921 год, решили установить контакт с Игроком «черными». Это ведь тоже как бы подразумевалось.

«Попробуйте поиграть вместо нас».

Ну мы и пробуем.

…Я, наверное, все-таки куда более сильный медиум, чем Сашка. Или мои Игроки сильнее во мне заинтересованы.

Или, наконец, ни то и ни другое, а просто так им захотелось.

Короче — отправляясь в астрал, я почти на девяносто процентов был уверен, где мы сейчас окажемся.

И не ошибся.

Крошечная по масштабам «Призрака», но просторная для кораблика типа бронекатера «Ермак Тимофеевич» кают-компания еще хранила следы моего с Сильвией здесь пребывания.

На столе стояла чашка с остывшим, но отнюдь не заплесневевшим кофе, который я пил перед тем, как за мной пришел посланный Антоном Шульгин[48], значит, здесь прошло всего несколько часов.

Рядом разложен рукописный журнал последнего путешествия на «Ермаке» к истокам Большой реки, тщательно вычерченная Воронцовым карта — их я просматривал, чтобы скоротать томительно тянувшееся время.

Дизеля давно не работали, отопительная система, соответственно, тоже, и в стальной коробке, прямо по металлу оклеенной декоративным линкрустом, было холодно. На Валгалле поздняя осень.

Сашка с интересом осматривался. Физически на катере он был совсем давно, условно говоря, все в том же августе восемьдесят четвертого года, а последний раз видел каюту не больше двух минут через рамку межпространственного экрана, пока я тащил по коридору за руку едва одетую Сильвию, а она ударялась плечами и коленями о переборки, стулья, край стола, испуганно вскрикивала в полусне…