Время испытаний

Плющ Браннана, обвивший камни Врат, вдруг пожелтел и высох в одно мгновение. Листья осыпались, оставив лишь мёртвые безжизненные стебли. Король-воин процедил сквозь зубы незнакомое Элмерику эльфийское слово (то, что оно бранное, было ясно и без перевода). Воздух внутри Врат пошёл рябью, будто гладь пруда, потревоженная ветром и вдруг разлетелся в стороны стеклянными осколками, а из проёма вышел незнакомец. Он был примерно на голову выше Орсона или Риэгана и намного шире их обоих в плечах. Таких громадных людей бард не встречал никогда в жизни, поэтому решил, что это существо никак не может быть человеком (по крайней мере, человеком из этого мира). Кожа иноземного гостя была смуглой с бронзовым отливом, череп гладко выбрит, во лбу сиял драгоценный камень. Элмерик поначалу подумал, что это венец, но когда великан подошёл ближе, понял, что ошибся: вокруг головы был вытатуирован причудливый узор, а камень в его центре вплавился прямо в кожу. Под опущенным веком у незнакомца недоставало одного глаза, зато второй — угольно чёрный — смотрел цепко и властно. За спиной висел огромный — под стать его величественному росту — меч. Рубаха без рукавов открывала синеватые завитки татуировок и старые шрамы на плечах. Могучий торс защищали добротные доспехи из чёрной кожи.

Заметив прикованную к камню Брендалин, великан хищно улыбнулся, и Элмерик разглядел в его пасти ряд заострённых зубов — таких же, как у лианнан ши, только ещё длиннее. Эльфийка тоже увидела это, дёрнулась и закричала в ужасе. По отчаянию в её голосе бард понял, что девушка ожидала чего-то другого — похоже, ритуал провалился… Тем временем великан подошёл ближе, склонился, оценивающе осмотрел Брендалин и плотоядно облизнулся, будто бы собирался сожрать её прямо сейчас. Та испустила ещё один пронзительный визг и заметалась, обдирая в кровь тонкие запястья. Элмерик вмиг забыл про горечь и былые обиды. Будь на месте Брендалин любая другая девушка, он поступил бы точно так же. Бард шагнул вперёд, уже набирая в грудь воздух для будущей песни, и высунулся за пределы защитного круга, но бдительный Каллахан положил ему на плечо тяжёлую ладонь и втащил обратно.

— Мы должны помочь! — от боли к горлу подступил ком: хватка у наставника была железная.

— Ты глупец! — Каллахан, ранее никогда не поднимавший на него руку, отвесил ученику довольно подзатыльник. — Для чего тебе дано истинное зрение? Смотри лучше.

Элмерик сглотнул, для верности прикрыл рукой один глаз, чтобы по-новому взглянуть на чудовище, и… никого не увидел.

— Это морок, невидимый даже для эльфов. Но как вы догадались?

— Стекло и лёд, — коротко бросил Каллахан.

— Никто из фоморов не ходит этими путями, — дрогнувшим голосом Мартин. — А вот кое-кто из эльфов ходит…

Его лицо вмиг стало белее снега, рука крепко сжала рукоять меча. Элмерик мог только догадываться, насколько Мартину сейчас страшно. Даже командир взглянул на него обеспокоенно, но в следующий миг весь подобрался и медленно повернулся к Вратам.

Чудовищный морок растаял в воздухе, заставив Брендалин захлебнуться криком. А осколки собрались воедино и выстроились в мост, будто бы сделанный из прозрачного хрусталя. Из Врат лёгкой походкой вышел светловолосый эльф. Теперь никакой иллюзии не было и в помине: что в обычном, что в истинном зрении он выглядел одинаково. Элмерик сразу понял, что это и есть Лисандр: они с племянницей были весьма схожи — особенно по части мягкой обезоруживающей улыбки. Злодеи, по мнению барда, не имели права так улыбаться — слишком уж это усыпляло бдительность окружающих.

— Ну здравствуй, королева, — Лисандр издевательски поклонился племяннице. — Пускай вовеки не отцветают твои Медовые Луга!

Он говорил на эльфийском, однако обычную формулу приветствия Элмерик понял. Голос у Лисандра оказался довольно высоким — по такому не всегда легко бывает определить пол говорящего.

Брендалин что-то недовольно прошипела в ответ. Элмерик заметил, что она отворачивается, стараясь не смотреть дядюшке в глаза. Лисандр подошёл ещё ближе. Ледяная тропа отзывалась на каждый его шаг мелодичным звоном. Теперь, когда дядя и племянница стояли совсем рядом, стало видно, что даже волосы у них одинакового льняного оттенка. Эльф говорил мягко и вкрадчиво, будто бы в чём-то убеждая собеседницу. Из его речи бард разобрал слова «испытать», «верность» и «родная».

Было похоже, что он нарочно навёл морок: хотел проверить, как поведёт себя дорогая племянница, не предала ли его ещё. И, зная Брендалин, Элмерик не стал бы упрекать его в недоверчивости — ведь и в самом деле предала. Впрочем, яблочко от яблоньки…

Эльфийка от возмущения закашлялась и выплюнула в ответ ещё пару колких фраз.

Дядюшка же, ничуть не смущаясь, сплёл руки на груди. Его синий — под цвет глаз — плащ распахнулся от порыва ветра, и Элмерик убедился, что ледяной чародей предпочитает ледяные же цвета: белый, серебряный и светло-голубой. Лисандр выглядел нарядно, будто бы собрался не на битву, а на королевский пир.