Время истинной ночи

Йенсени медленно подошла к выходу из палатки, где один из пледов был откинут и закреплен с помощью палки. Настороженно выглянула наружу. Туман был редок, и лучи солнца падали наземь, но звучали они сейчас как-то невнятно. Она оглянулась в поисках опасности, но ничего не заметила. Примерно в десяти футах от палатки горел небольшой костер, со всех сторон обложенный плоскими камнями. На треноге над огнем висел котелок, из которого доносился весьма аппетитный запах. Внезапно она почувствовала острый голод и подумала о том, имеет ли она право взять что-нибудь из съестного. Наверняка никто на нее не обидится. Не для того же священник и ракханка спасали ее, чтобы морить голодом, верно? А она была по-настоящему голодна.

Но только-только она двинулась к котелку - осторожно, как хорек, выскочивший на открытое место, - как за спиной у нее послышались шаги, заставившие ее сердце отчаянно забиться, да так, что перехватило дыхание. Подпрыгнув на месте, она собралась было пуститься наутек, когда ласковый голос произнес:

- Полегче, малышка! Лагерь надежно защищен, и Таррант говорит, что на несколько миль вокруг никакой опасности.

Она развернулась и увидела перед собой священника. Он был раздет до пояса и весь в воде, а в одной руке у него был целый ворох простиранной одежды.

- Дай похлебке немного остынуть, а то обожжешься. Гляди-ка. - Он подошел к костру, снял с огня подвешенный на крючке котелок и поставил его в сторонку, на камни. Девочка держалась на безопасном расстоянии от него. - Здесь рядом река, так что можешь, если тебе хочется, помыться. - Он кивнул в ту сторону, откуда только что пришел. Затем принялся развешивать выстиранную одежду по ветвям деревьев, выбирая такие, чтобы дующий в эту сторону ветер поскорее просушил его вещи. Она увидела рубашку, нижнюю сорочку, куртку, подштанники... и обнаружила, что он выстирал всю одежду, кроме шерстяных брюк, которые были сейчас на нем.

"А их он не снял из-за меня, - подумала она. - Чтобы я не застеснялась". Эта мысль немного успокоила ее, недавняя тревога схлынула.

Священник, должно быть, заметил это, потому что весело ухмыльнулся.

- Ну как, стало получше? - Он присел рядом с котелком и достал из сумки маленькую чашку. Тут же невесть откуда взялась деревянная ложка, и он принялся помешивать ею похлебку. - Я подумал, что тебе не помешает как следует выспаться. На, попробуй.

И священник подал ей чашку. Первым побуждением девочки было желание избежать прямого контакта с ним, но затем, закусив губу, она протянула руку за чашкой и постаралась ни о чем не думать. В миг передачи чашки их руки соприкоснулись... и не произошло ничего страшного. На ощупь он оказался таким же добрым, как и его повадка. Йенсени еще больше расслабилась и, дуя на горячую похлебку, внимательно посмотрела на него.

Он был очень крупным мужчиной. Не просто высоким, подобно ее отцу, но широкоплечим и вообще могучим. Лицо и руки у него были буро-коричневыми, но там, где тело в обычных условиях скрывалось под одеждой, кожа была светлей - почти такой же светлой, как у нее самой. Мокрые курчавые волосы топорщились на груди и на руках - но недостаточно густо, чтобы скрыть полдюжины страшных шрамов, которыми был испещрен могучий торс, и множества мелких, ставших со временем не более чем едва заметными алыми ниточками. Особенно страшный шрам был на левой руке - багровая вздувшаяся полоса от локтя до запястья. Увидев, что она смотрит на этот шрам, он улыбнулся:

- Это из последней экспедиции. Кожа, знаешь ли, заживает долго.

А по его груди проходило несколько параллельных шрамов - возможно, следы когтей, - происхождения же огромного шрама на спине она определить не смогла. Йенсени чуть ли не радовалась тому, что Сияние было сейчас недостаточно сильным, потому что иначе она разглядела бы куда большее, а ей в данный момент с лихвой хватило и уже увиденного. Лучше привыкать ко всему этому постепенно, решила она.

Священник передал ей деревянную ложку, и она зачерпнула самую малость уже немного остывшей похлебки. Аромат вареных овощей и какого-то особо вкусного мяса...

- Хессет ходила на охоту, - объяснил он.

Это оказалось горячо. Очень горячо. Но вкусно, ужасно вкусно... Горячая и вкусная еда буквально вернула ее к жизни, никогда еще она не чувствовала себя так хорошо с тех пор, как убежала из дому.

Дэмьен, усевшись напротив нее, мрачно потер щеку.

- Наверное, они отдали мою бритву Калесте. Остается надеяться, что этот ублюдок перережет ей себе горло.

Девочка вздрогнула при упоминании имени демона. А он как раз наливал похлебку себе и ухитрился ничего не заметить. Или, по крайней мере, она так решила.

- С тобой все в порядке? - спросил он.

Йенсени, с полным ртом, кивнула.

- А ты у них долго пробыла? Я хочу сказать, у Терата?

Его голос звучал так мягко. Мягко, как прикосновение ракханки. Сильный и строгий и вместе с тем бесконечно нежный.

- Три дня. Так мне кажется. Хотя я не уверена.