Время кенгуру

— Не мочь, — отказался кенгуру, беспокойно засучив передними лапами и подрыгивая толстым хвостом. — Микромир, ты понимать. Твои микромирные ученые мочь переместить один электрон на место другой?

— А черт их знает, — пожал я плечами. — Допускаю, что могут. Но сколько при этом других электронов в щепки разнесут, неизвестно. Да и соврут, недорого возьмут.

— Я понимать, — произнес кенгуру глубокомысленно. — Поэтому лучше не рисковать.

— Это да.

— Ну, я пойтить? — спросил Толстый. — Переход в микромир сжирать много энергия. Лучше экономить, иначе не хватить на ваш вселенный.

— Ступай уж, — вздохнул я.

Толстый подпрыгнул к первертору и приложил к отверстию хвост. Насколько я понимал, какую часть тела прикладывать для возвращения, было безразлично. Хвост сразу же приобрел текучие розовые очертания и с тихим похлюпыванием принялся всасываться внутрь. По мере всасывания размягчались последующие части тела. Последней в отверстие влезла кенгуриная голова. Однако, перед этим она успела, взглянув на меня грустными глазами, прошептать:

— Полный швахомбрий! Полный швахомбрий!

Я засунул первертор в карман сюртука. И в этот момент краем глаза уловил движение со стороны ближайших кустов в своем направлении. Сделал плавный уход в сторону и успел перехватить руку с кухонным ножом, нацеленную прямо в почки. Рывок с загибом руки — и злоумышленник отлетел на три метра в сторону. Кухонный нож отправился туда же.

— Натали? — изумленно воскликнул я, увидев ту, которая покушался на мое здоровье.

— Так вы, барин, на французов работаете? — озлобленно вскрикнула Натали, вскакивая и кидаясь на поиски кухонного ножа.

— С чего ты взяла, дура? — поразился я.

— Видела, как вы разговаривали с ихним императором.

— С кем, с кем?

— С Наполеоном Буонапарте!

Я расхохотался. Горничная подобрала с земли кухонный нож и вновь ринулась на меня. Я легко отбил нацеленную в меня руку, перехватил тело Натали и развернул к себе попой. Ударил по руке, и нож отлетел метров на пять, вонзившись в ствол березы. Я ухватил Натали обеими руками за сиськи и, приблизив свои губы к ее уху, прошептал:

— Это был не Наполеон Буонапарте!

— А кто? — так же тихо спросила горничная.

— Это был фельдмаршал Кутузов, — вещал я трагическим шепотом.

— Не похож, — тем же трагическим шепотом ответила горничная.

— Голографические помехи.

— Поклянись, что не врешь, барин.

— Клянусь силой, — поклялся я.

— Прости меня, барин, за ошибку.

— Сила простит, — сказал я, ставя горничную на колени. — Только не вздумай укусить, башку разобью.

Пока Натали делала мне минет, я думал о том, как простые русские горничные радеют за победу русского оружия над французским. Готовы броситься с кухонным ножом на своего барина, потому что решили: барин французский шпион. И совершенно напрасно. Если, как я предполагаю, Наполеон является нашим человеком в 1812 году, тогда цели у меня и у Наполеона одинаковы: устранить протечку во времени. Кто раньше доберется до Бородинского месторождения микросхем, я или Наполеон, не имеет значения. Главное — спасти вселенную от демонтажа.

Я, еще через три дня

Подул сильный встречный ветер, и мы решили переждать. Бросили якорь на берегу светлой речушки, поросшей ракитами и осокой.

Вдали, километрах в трех от реки, тянулись столбы силовой дороги, вдоль нее проходила шоссейка. Я решил прогуляться до столбов, заодно поспрашивать у местного населения, откуда силовая дорога берет начало.

Настроение было безмятежным. Я сорвал сухой прошлогодний стебель-переросток и шел, похлопывая им по ляжке. Из-под ног вспорхнула стайка куропаток. Часто-часто махая короткими крыльями, куропатки отдалились метров на пятьдесят и снова уселись в траву.

Я дошел до шоссейки и остановился. По ней тянулся бесконечный обоз из крестьянских телег. На тюках, которыми были нагружены телеги, сидели женщины и дети, в бедной рваной одежде. Мужчины шли рядом, с вожжами в руках, хмурые и сосредоточенные. Это был не грузовой обоз: люди явно куда-то переселялись или попросту бежали.

Подошел к одному из возничих и, примеривая шаг, спросил:

— Куда путь держите?

— Куды глаза глядят, — ответил возничий. — Лишь бы подальше от французов.

— Лютуют вороги?

— Хуже наших, — при этих словах возничий сплюнул.

— А воевать?

— А детей с бабами куды девать? — спросил возничий в рифму.

— И много вас таких?

— Вона сколько, гляди… — и возничий указал на тянущуюся от горизонта до горизонта цепочку.

— И все же, куда направляетесь?

— В Лектролитье, — произнес возничий, углубляясь в себя.

— Куда?

— В Лектролитье, — повторил он с затаенной надеждой.

— Это что ж такое?

— Люди сказывают, белая земля. Далеко та земля, за тридевять земель. Долго идти придется. Но коли придем, добудем счастье, какое только есть на свете. Потому как нет в Лектролитье ни царя, ни других ворогов. Одни столбы силовые из земли торчат.

— Минуту, минуту, — сказал я. — С этого места поподробней, пожалуйста. Какие там столбы из земли торчат?

— Силовые, вестимо.

— Прямо из земли?

— А то. Торчат из белой земли, откуда вся сила идет. И расходятся оттуда, из Лектролитья то есть, силовые дороги по всей матушке России.