Время клятвы [СИ]

— В таком случае могу предложить вам сырой чёрный хлеб и краюху ещё не совсем заплесневевшего сыра, — улыбнулся Ирвин, погрузив руки в котомки. — Вода капает сверху, вон там.

Барон хмуро посмотрел на падающую со сталактита прозрачную жидкость, недовольно шмыгнул носом и уставился в сторону каменистого пляжа.

— На вашем месте я бы не выходил за водой к Сюноро, — добавил гвардеец. — Вдруг река уже отравлена? Кто знает, что эти спятившие Боги выкинут в следующий раз?

Барон только пожал плечами и тяжело вздохнул. Достал из котомки Перламутровый Реферакт, задумчиво повертел в руках.

— Думаете, заклинание веера оживит Люмору? — поинтересовался Ирвин. — Увы, я уже пробовал. Этим веером может повелевать только она.

Барон тихо выругался.

— Интересно, откуда он у неё, — не успокаивался Ирвин. — Может, тот призванный великан его когда-то охранял?

В этот момент у барона в голове словно что-то щёлкнуло.

— Охра… Охранял? — произнёс он медленно, словно что-то припоминая.

— Ну да, — без задней мысли продолжал Эббот. — Где-то есть место, в котором он его охранял. Интересно, где же оно?

Внезапно Рокуэлл повернулся к гвардейцу и рявкнул:

— НЕ ТВОЁ ЭЛЬФИЙСКОЕ ДЕЛО, МЕРЗАВЕЦ!

Молниеносно схватив Люмору, он закинул её на плечо и быстро направился к выходу.

Ирвин удивлённо смотрел ему вслед.

— Ну… Как скажете, — развёл руками он, когда барон уже выбрался из пещеры. — Только чего сразу эльфом-то обзывать?

* * *

На закате жаркого дня глубокое высохшее ущелье выглядело особенно угрожающим. В народе даже существовало поверье: если Литос ненароком пошевельнется во сне — жди беды: обвалов, оползней и лавин. Держа путь по каменистому дну, компаньоны, зажатые с обеих сторон громадами выжженных Фером скал, ни на минуту об этом не забывали. Ведь даже Великие Боги порой мучаются великой бессонницей.

— Я все-таки не до конца понимаю, Август, — хмурился барон, заботливо придерживая одной рукой Люмору, которая висела на его плече. — Вы молитесь в Церкви, чтобы Боги были благосклонны к нашим бравым воинам на поле боя. Но почему никто из жрецов не сражается с ними бок о бок? Боги дают вам магию… или как там у вас называется… Ну, в общем, отвечают на ваши… молитвы, так? Вам становятся подвластны вода и ветер…

— Барон, — мягко перебил Рокуэлла Полоний. — Во время кровопролитных войн Божества отвечают на молитвы жрецов лишь тогда, когда хотят даровать кому-то спасение. Но это спасение нужно ещё заслужить. Наши молитвы — это не просто пучок заклинаний, которыми мы можем с легкостью раскидывать врагов налево и направо и выполнять за вас всю грязную работу. Нет, наши молитвы — это наша вера. Вера в высшую справедливость, вера в рассудительность Верховного Бога Фера. Все разумные живые существа на свете должны быть вечно благодарны Великим Богам за то, что Они подарили этот волшебный мир. И мы, жрецы, своего рода проводники этой вечной благодарности. Мы — верные слуги Фера и Его Сыновей, барон. Наши действия и наши поступки продиктованы Их волей. Мы можем вступить в бой, только если Они позволят это сделать. Но если жрец ослушается и попытается вступить в бой вместе с воинами, его молитвы обратятся в горстку обычных слов, которые уже не смогут спасти его от вражеского меча, заклинания или стрелы. Подобной участью Боги напоминают служителям, что война — удел обычных смертных, и участие Богов в ней совершенно бессмысленно. Бессмысленна битва жреца Эйферии, получившего Дар от Пироса, со жрецом Корвунгарда, владеющего Даром того же Пироса. Ничтожен поединок жреца, владеющего Даром Атмоса, со жрецом, обретшим Дар Гидроса. Исход один — смертные погибнут, а Великие Боги продолжат править. Так зачем Им напрямую ввязываться в бесконечные войны и руками обычных смертных сражаться друг с другом, если конец всегда очевиден?

— По-моему, вы лукавите, Август, — прищурился Ирвин. — История помнит множество примеров того, как Боги вмешивались в происходящее на полях сражений. Вам напомнить о жутком наводнении, унёсшем жизни тысяч воинов Эйферии и Корвунгарда два века назад? Или об урагане в битве при Феросе? Что это? Обычное совпадение? И потом, вы же сами упомянули, что молитесь в Церкви, чтобы Боги были благосклонны к воинам. Что это, если не прямое вмешательство? Вы отказываете Великим Богам в том, что у них может быть симпатия по отношению к той или иной стороне, Август?

— Разумеется, нет, — сразу пошёл на попятную Полоний. — Господин барон спрашивал меня о жрецах. И я ответил ему, что Боги категорически против того, чтобы мы использовали Их щедрые Дары в своих кровавых заварушках. Молитвы жрецов — это несоизмеримо большее в сравнении с заклинаниями гвардейской школы. Наши молитвы — это искреннее признание в вечной любви и верности, и наградой служит священный Дар, который надо не потратить впустую, а использовать с умом.

— И я так понимаю, горячо любимые Боги любезно предоставили вам неограниченную свободу действий для нашего «маленького» приключения? — ухмыльнулся Ирвин. — Хотя погодите-ка… Там, на мосту…