Время кобольда

Женщина без видимого усилия приподняла то ли негра, то ли его тело, я, встав на многострадальный унитаз, перерезал ремень. Вытащил его в помещение и вернулся чтобы воспользоваться, наконец, санузлом по назначению.

Когда вышел, мне открылась дивная в своей сюрреалистичности сцена — Натаха, стоя на четвереньках, впилась в губы дохлого негра могучим поцелуем, а из-за стеллажа на это смотрит глазами страдающей от запора жабы перепуганная негритянка.

Прервав поцелуй, женщина налегла на грудную клетку удавленника — аж рёбра захрустели, и я понял, что она просто проводит реанимационные мероприятия. Видимо, он ещё не совсем дохлый. Твою мать, да что тут происходит вообще? И где это «тут»?

— Давай я сердце, а ты вентиляцию.

Натаха кивнула и снова впилась в пухлые негритянские губы своими. Энтузиазм такой, что он сейчас, кажется, надуется, как воздушный шарик, и взлетит к потолку. Я налёг на грудную клетку и понял, что умею делать непрямой массаж. Помню не головой, а руками.

Через десять нажатий-вдуваний негр задёргался и замотал головой, пытаясь увернуться от энергичных оральных взаимодействий.

— Жить будет, — констатировал я и оставил их с Натахой наедине. После таких медицинских процедур она, как честный человек, должна на нём жениться. И нет, я ничего не перепутал.

***

— Привет! — кивнул я откровенно паникующей негритянке. — Меня, кажется, зовут Кэп.

— Здравствуйте, — осторожно ответила она. — Я, кажется, не знаю, как меня зовут.

— Абутой тебя кличут! — откликнулась Натаха.

— Абуто, да… Как я могла забыть? А кто вы и где мы?

— Я Натаха, этот висельник-доброволец — Сэмми, там ещё где-то в углу Сэкиль.

— Привет! — помахала азиатка узкой ладошкой.

— А вот где мы — спроси чего полегче. Вчера была версия, что в аду.

— Я не помню, что было вчера…

— Тут вы с Кэпом товарищи по несчастью, он тоже всё забывает. Но у него хоть бумажка есть, и мы с Сэкиль. А про тебя мы мало знаем, извини. Но не бойся, к вечеру что-то вспомнишь. Хотя вряд ли обрадуешься.

Да, у меня же есть бумажка! Надо хоть почитать. Я вернулся в угол и уселся на матрас, Сэкиль тут же уютно прижалась ко мне сбоку. Кажется, у нас с ней было. Знакомое ощущение.

«Прочитай внимательно!» — а как же. Непременно.

Закончив читать, немного посидел в осмыслении того, что было у меня не только с Сэкиль. Но и с Абуто, и даже — ни за что бы не поверил — с Натахой. Хорошо хоть, не с Сэмми. Кстати, как он?

— Кэп, прости, но зря вы меня откачали.

— Это Натаха, к ней претензии. Я с утра вообще не понимал, что происходит. Ну, висит в сортире кто-то. Может, тут так принято… Сейчас более-менее вспомнил. Тебя опять накрыло?

— Да, Кэп. Ночью проснулся и подумал, что умер во сне. А потом понял, что умер раньше. А потом — что и не был живым никогда. И что мы все в аду, но я в него попал не по делам своим, а был тут всегда, я его часть. И это было абсолютно невыносимо. Я пытался разбудить вас, но никто не просыпался, все лежали как мёртвые куклы, хотя мёртвый как раз я. Я понял, что мёртвому живых не добудиться, мёртвым место среди мертвецов и попытался себя убить, хотя как можно убить мёртвого? И не умер, хотя было очень больно и не хватало воздуха, и окончательно понял, что мёртвый. А потом, наверное, всё же умер, потому что ничего не помню.

— Просто ремень у тебя говно. Недозатянулся, пряжку перекосило. Вот и таращило тебя от кислородного голодания. Как шея?

— Болит зверски. И вся грудь в синяках.

— Ну и какой же ты мёртвый? Мёртвые не болеют. А грудь — это я тебе сердце запускал.

— Сказал бы спасибо, но, думаю, зря вы. Сейчас-то я нормальный, но ночью опять накроет, и всё заново. Вы уж меня не откачивайте тогда.

— С этим к Натахе, я всё равно не вспомню нихера. Знал бы ты, как это бесит.

— Может, ты мне пистолет оставишь, Кэп? Я хоть застрелюсь, это надёжно.

— Оставить пистолет наглухо ебанутому суициднику? Это ты зашибись придумал. Нет уж, Сэмми, кто знает, как тебя в следующий раз растаращит. Может, ты решишь, что тебе скучно быть мёртвым в одно рыло, и нас перестреляешь. Мы тебе лучше верёвочку какую найдём получше. И, кстати, можно вешаться не в сортире? Что за пошлость? Сортир для другого дела нужен.

— Иди в жопу, Кэп, — обиделся Сэмми и, поднявшись, ушёл в свой угол.

Подумаешь, какие мы нежные…

— Знаешь, Кэп, я вспомнила… — подошла ко мне негритянка.

— Всё?

— Откуда мне знать, всё или нет? Сравнивать не с чем.

— Логично, — согласился я.

— У нас с тобой отношения, или нет? Я помню, что мы…

— Сношения у вас, — сердито сказала Натаха, — обычный разовый трах. Животное начало. Мужикам вообще без разницы, в кого совать.

— Это ты про себя? — с невинным видом спросила Абуто и через секунду валялась на полу, прижатая могучим коленом.

— Попизди мне тут, кучерявая! — злобно зашипела женщина.

— Так её, Натаса! — поддержала из угла Сэкиль. — Ведьму сёрную!

Негритянка утробно взвыла, по-змеиному выкрутилась, изогнувшись всем телом, и вдруг оказалась на ногах, оставив у Натахи в руке клок жёстких кудрявых волос.

— Н-на! — стоявшая на коленях женщина получила хлёсткий удар длинной чёрной ногой по лицу и опрокинулась назад.