Время колокольчиков

Между тем, молодежь в зале продемонстрировала редкую выдержку, для чего не потребовалось увещеваний со сцены, а хватило единственной просьбы: «Ребята, Сашины друзья очень просят помочь им провести по-человечески его вечер…», и все шесть часов во Дворце поддерживался идеальный порядок, если не считать хулиганства «комсомольцев». Разве что резкий парень Шевчук, выведенный из душевного равновесия тем, что прямо на выходе со сцены свинтили солиста АУКЦИОНА Гаркушу, произнес в микрофон слово, отлично рифмующееся со словом «Лужники». И когда схватили самого Шевчука, охраняемую гопниками дверь, за которой опального певца держали, штурмовали рука об руку музыканты, монтировщики декораций, корреспонденты «Огонька» и ребята из USA, быстро въехавшие в наши проблемы.

Концерт памяти Башлачева закончился. И герои рок-н-ролла отправились на «Интершанс» — выставлять свое искусство на прилавок рядом с продукцией Михаила Муромова…

Одержание (См. «Улитку на склоне» Стругацких.)

Московский Телецентр ассоциировался у меня со следственным изолятором. «Режимное учреждение», — объяснили нам с Аллой Аловой (ныне заведующей «Анти-СПИДом» в «Огоньке»), когда уже в разгар перестройки режиссер «Рок-телемоста» Москва — Ленинград сдавал в милицию неугодных журналистов.

Но сегодня у нас были необходимые пропуска на «Музыкальный ринг», переехавший из Питера в Москву, чтобы лучшие рок-музыканты обеих столиц могли померяться силами в прямом эфире. В число лучших не вошли Цой, БГ, Макар, Романов… Говорили, что Шевчук получил приглашение, но ответил, что на такой ринг готов выйти только против Кобзона.

— Утром была репетиция, — сообщил друг, дежуривший в режимном учреждении с утра.

— Репетиция прямого эфира?

— Да. Вопросов и ответов. Девочек у телефонов предупредили: во время съемки не сидите просто так, а делайте вид, что слушаете и записываете.

Я засмеялся: это уж ты клевещешь на советскую действительность, — и отправился в зал, напевая себе под нос старую песенку Градского о «лапинском», доперестроечном телевидении:

…А за этим, сна не зная, редактура наблюдает,
Репетирует, когда, зачем и кто,
Кто заплачет, кто завоет, кто утешит, успокоит,
Кто споет — не дай Бог, ежели не то.

Как только зрителей рассадили по секторам маленького цирка, я увидел шустрого молодого человека, который давал каждому сектору указания, как похлопать, когда потопать. После чего на «пятачок» в центре выходили разные группы и изображали под фонограмму страшное увлечение игрой. Потом, отложив инструменты, экспромтом, легко и остроумно, как Маяковский на диспуте, отвечали на отрепетированные с утра вопросы. Доверчивые телезрители должны были определить победителя в «честном» турнире.

Зрелище не уступало прославленному «Muppet Show». Но никто не позволил себе ни словом, ни жестом выразить сомнение в происходящем. Я смотрел в грустные глаза серьезного музыканта Романа Суслова и пытался понять: ему-то что здесь нужно? Ведь никогда в жизни ни Искандер, ни Астафьев, ни Анатолий Васильев не согласились бы опуститься до «Литературного» или «Театрального ринга» такого сорта.

Впрочем, я-то пришел сюда по делу. В нужный момент. мне должны были передать микрофон и обеспечить произнесение в эфир нескольких слов — о коллеге выступающих сегодня музыкантов, который, может быть, смотрит эту передачу в лагере на Северном Урале. Накануне мы получили очередную порцию отписок из прокуратуры и Верховного Суда по делу Новикова.

Оставалось пять минут. Модно одетые мальчики и девочки вокруг прилежно, как в передаче «Веселые старты», хлопали и топали. Ученые дяди задавали сложные вопросы, придавая «Рингу» известный академический лоск. В секторе напротив воседал «весь синклит» из НМД в окружении свиты длинноволосых, припанкованных, увешанных модными «фенечками» музыкальных юношей, которые хотели ездить на гастроли не только в Рязань, но в Лондон или Париж.

И тут я понял, что случится, если я обломаю им кайф. Нет, меня не сдадут в милицию и даже не выключат микрофон. Зачем? Мне не дадут говорить сами музыканты: «Это не к нам вопрос, а к прокурору. Ха-ха-ха». Зрители прервут возгласами с мест. Тусовка будет дружно хохотать. Ведь сценарий не навязан им сверху начальством, это их родное, взаимовыгодное дело, и они не допустят, чтобы в него вмешивался с посторонними вопросами кто-то не из их круга:

Я сказал: «Извините, микрофон мне не нужен», и направился к выходу, не дожидаясь окончания турнира.

Размышление о первых и последних