Время колоть лед

Но тут, наверное, надо всё объяснить с самого начала. Вот как было дело: на первом же курсе ГИТИСа Чулпан Хаматова знакомится с молодым человеком. Его зовут Иван Волков. И у него огромная семья. Мама – народная артистка Ольга Владимировна Волкова, папа – народный артист Николай Николаевич Волков. И много-много разных замечательных родственников, именующих себя “волчьей стаей”. В 1995-м Чулпан станет одной из этой стаи: женой Ивана, невесткой Ольги Владимировны, членом семьи. Мама Ивана Ольга Владимировна познакомит молодоженов со своим близким другом, лицедеем, клоуном, основателем новой школы и хозяином собственной волшебной страны Славой Полуниным. Полунин к этому времени уже живет за границей, но всё еще часто приезжает в Россию. Очарованные Чулпан и Ваня проводят в стране Полунина всё свободное время: за кулисами, на сцене. КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА

ХАМАТОВА: Это было сумасшедшее, прекрасное и ужасно голодное время. Мы учились, денег не было никаких. Попробовать хотелось всё. Но можно было просто умереть с голоду. Мы с Ваней пошли устраиваться в “Макдоналдс”, нас не взяли. Ваня тогда устроился ростовой куклой в “Несквик”, работал несколько месяцев. И ему платили этим самым “Несквиком”. И мы несколько месяцев только его и ели. Я потом долгое время даже этикетку не могла видеть. Но тогда бытовая сторона была незначительной частью жизни.

ГОРДЕЕВА: А какая была значительной?

ХАМАТОВА: Приезды Славы, например! Он всякий раз, оказываясь в России, встречался с Ольгой Владимировной. Они дружили еще с тех времен, когда Петербург был Ленинградом. Кстати, Ольга Владимировна чуть даже не сыграла “желтого” клоуна в одном из спектаклей. Она нас познакомила со Славой так, как, знаешь, взрослый приводит ребенка в сказку за руку, а потом тихонько, на цыпочках выходит. Мы влюбились на всю жизнь в Славин мир, мы были им заворожены.

Году, наверное, в девяносто шестом Слава придумал ставить спектакль Diabbolo. И он позвал Ваню на этот спектакль сразу и композитором, и звукорежиссером. А Ваня позвал меня. И мы поехали в Голландию, в какой-то крошечный городок. Художником-постановщиком спектакля был любимый великий Теодор Тэжик, тот самый, что придумал мир “Кин-дза-дза”. И, поскольку все были при деле, а меня никто не собирался выпускать на сцену, я “прибилась” к Тэжику: сварочным аппаратом варила декорации, огненным клеем соединяла реквизит, шила костюмы “зеленых”, я придумала, как разматывать “сопли” с их шапок, и разматывала их.

ГОРДЕЕВА: То есть у тебя даже не было роли?

ХАМАТОВА: Нет, роль у меня была. Я переходила на заднем плане на ходулях с лицом, закрытым маской, с горбом на спине из кулисы в кулису. Один раз. Страшно собой гордилась.

Там, в Голландии, прошло несколько спектаклей. С залом, с артистами, в костюмах, как положено. Но, то ли из-за названия, то ли из-за чего-то еще всё как-то не складывалось. Люди, которые работали на этом спектакле, расставались, семьи распадались… Но это я задним числом оцениваю, а тогда мы с Ваней взахлеб участвовали в Славиной жизни, а по вечерам работали немыми скульптурами. Знаешь, которые стоят, не двигаясь, на туристической улице, и им бросают в сумку деньги. На это мы с Ваней жили. Ели, пили. Жили прекрасно!

Наверное, мы не с того начали. Наверное, именно это: сцена, в которой Чулпан Хаматова с белым лицом мима стоит, замерев, четыре часа на туристической улочке безвестного нидерландского городка, пытаясь по звону определить достоинство опущенной в шапку монеты, было бы идеальным началом этой книги. Но не стало. Мы начали с другого. Правильно или нет? “Правильных ответов даже на самые правильные вопросы, мне кажется, не бывает”, – авторитетно заявляет Чулпан, вытаскивая из багажника сумки. Мы проехали сквозь снежную латвийскую бурю. Дом на холме пока темный и холодный. Мы втаскиваем дрова, разводим в камине огонь, рассматриваем через окна ночь, пытаясь заранее, до наступления утра, угадать очертания знакомой елки, что наряжали на Новый год на улице, силуэт двух целующихся берез, между которыми летом вешали гамак для детей, похожую на сложенные ладошки полянку, где совсем вроде недавний август пригоршнями сыпал рыжие лисички. КАТЕРИНА ГОРДЕЕВА