Время кошмаров

Перед внутренним взором мелькали картины того, как они стоят возле меня по ночам, смотрят немигающими взорами. Как расплываются в алчных улыбках их рты, как они подходят ближе к кровати, склоняются надо мной все ниже, ниже, жадно припадая к моему телу, чтобы…

Меня била крупная дрожь, ладони холодели, а в голове была гулкая пустота. Лишь к утру я смог взять себя в руки и принять решение.

На следующий день, всеми силами стараясь сохранять внешнее спокойствие, я отправился на работу. Когда мальчик подбежал ко мне, чтобы обнять, я едва не отшвырнул его от себя, содрогнувшись от отвращения. Эмма улыбнулась винегретной улыбкой и сказала, что кофе уже готов. Я поблагодарил ее, с удовлетворением отметив, что голос мой не дрогнул.

Эмма и Эмиль в среду всегда ходили в бассейн, так что, дождавшись, когда они выйдут из дома, я тотчас вернулся и собрал все необходимое — немного одежды, документы, кое-какие мелочи.

Да, я решил сбежать. Мне казалось, что это единственный способ спасти свою жизнь. Придя на работу, я объявил, что до конца недели предоставляю всем оплачиваемый отпуск. Требовалось обдумать, как быть дальше, где жить и что делать, чтобы Эмма и Эмиль не смогли найти меня.

Я снял маленькую квартирку на окраине города и заперся там, впервые за несколько дней чувствуя, как напряжение постепенно отпускает меня. Почувствовав голод, я заказал еду и купил бутылку коньяка.

«Все не так плохо, — говорил я себе, наслаждаясь едой, к приготовлению которой не приложила руку Эмма. — Все наладится».

К вечеру я был основательно пьян, так что заснул прямо в кресле, и мне привиделся кошмар. В углу комнаты, возле окна, стоял большой неуклюжий шкаф-купе, одна из раздвижных дверей была зеркальной.

Поверхность зеркала напоминала гладь темного пруда, и чернота была такой густой, что поглощала свет, как черная космическая дыра. И лунный свет, и свет фонаря проваливались в эту бездонную мрачную глубину, не отражаясь, не оставляя бликов на поверхности. Смотреть туда было странно — тебя постепенно затягивало в воронку. Я сидел в кресле и вместе с тем летел куда-то во мглу, и от этого кружилась голова.

Спустя некоторое время я уловил движение — сначала смутное, потом все более отчетливое. Зеркальная гладь задвигалась, покрылась рябью, словно это и вправду была вода, а после некая темная субстанция стала вытекать прямо на пол!

Вязкая, как смола, она выливалась из зеркала густой волной, но не растекалась, не расплывалась, как обычная жидкость. Она была словно живая, пульсировала и двигалась, а потом очертания ее стали меняться. Несколько мгновений — и передо мной появились две темные фигуры, большая и поменьше.

Дальнейшего я не помню, потому что, увидев их, не то провалился еще глубже в сон, не то потерял сознание. Очнувшись поутру, но еще не открыв глаза, я сразу вспомнил тот сон, а следом за этим…

Аромат кофе, звон посуды, детский смех, женский голос.

Меня подбросило в кресле, и я завертел головой, не обращая внимания на то, что она гудит с похмелья. Держась за стену, выполз в крохотную кухоньку.

Они были там. Эмма стояла возле плиты. Эмиль сидел за столом, но, увидев меня, вскочил, подбежал, обнял.

— Доброе утро, милый, — с ласковой улыбкой проворковала Эмма. — Ты немного перебрал вчера. Не стоило этого делать, нужно беречь себя. Выпей аспирин, тебе станет легче.

Она протягивала мне стакан, в котором была растворена шипучая таблетка. Я выбил стакан из ее руки, он упал на пол и разбился. Рванувшись в ванную, я еле добежал до унитаза и меня стало рвать.

Позже, бледный, с всклокоченными волосами, я вышел в коридор.

— Стакан разбился, но ничего страшного. Я все прибрала и налила еще.

— Откуда вы тут взялись? — прохрипел я. Метнулся в комнату, думая, что Эмма отстанет, но она пошла следом. Остановилась в двух шагах — взгляд был так же невозмутим. Эмиль подошел к ней и взял за руку.

— Я думала, ты видел ночью. Ты ушел, мы последовали за тобой. Ведь мы семья. Мы должны быть вместе. Ты сам этого хотел.

Она говорила уверенно и четко. Ни тени сомнения не отражалось на гладком лице. Слова сыпались из прекрасно очерченного рта, как разноцветные горошины.

Я прижал ладони к вискам.

— Кто вы такие?

— Те, кто тебе нужен. Те, кого ты ждал и желал.

Потусторонние твари стояли и смотрели на меня. За красивыми фасадами лиц таилась тьма, которая скоро утянет меня за собой.

— Я хочу, чтобы вы ушли, — прошептал я.

Улыбки стали еще шире.

— Прости, дорогой, но ты сам не знаешь, что говоришь. Ты вызвал нас, и мы не можем уйти обратно, пока ты жив.

Несмотря на улыбку говорила Эмма не так ласково, как обычно. Скорее, как строгая учительница, которая отчитывает двоечника:

— Ты знал, на что шел, когда призывал нас, был предупрежден обо всех рисках, верно?

— Да я просто не поверил!