Время красного дракона

— Хорошо, Пушков, что ты записался в нашу освободительную армию. Но почему ты выстрелил красноармейцу в живот, а не в сердце? Жестокость методов НКВД мы не приемлем. Подумай над этим, Пушков. Ты был когда-то заместителем начальника НКВД. Теперь ты наш боец. Мы отпускаем тебя на свободу с особым заданием: для организации конспиративных явок.

Эсер говорил нарочито громко и отчетливо, чтобы все слышали, какое высокое доверие оказано бывшему заместителю начальника НКВД. Вера Телегина подошла к Эсеру.

— Серафим, отведи в сторону Аркадия. Мне потребно поговорить с ним.

Эсер поманил пальцем Порошина:

— Молодой человек, с вами желает побеседовать мадам. А я не буду мешать вам.

Держиморда отобрал у Пушкова винтовку, прогундосил:

— Беги в лес, быстро, а то всажу пулю промеж лопаток.

— Дай ему деньжат на первый случай, — распорядился Эсер.

— Обойдется, — отмахнулся Держиморда.

Пушков пробежал метров сто, упал, залег в моховую ямку, выглянул, наблюдая, чем закончится для остальных встреча с бандитами. Порошин подошел к девице с полузакрытым лицом, но их разговора никто не слышал.

— Здравствуй, Аркаша.

— Здравствуй, Веронька.

— Надо бежать, Аркаша.

— Я не могу пойти на это, Вера. Ведь я еще не осужден. Может быть, я как-нибудь выкручусь. Понимаешь? У меня есть шанс, надежда. А если я подамся в бега, все потеряю. И зачем ты, Вера, связалась с этой бандой?

— Я с ними не связана.

— Как ты к ним попала?

— Вчера узнала случайно от Серафима, что готовятся они напасть на арестантский вагон.

— Где ты могла встретить Серафима?

— В городе, Аркаша.

— Он ходит по городу?

— Серафим часто ходит по городу. Он же переодевается в старуху. Ковыляет себе с бадажком старушенцией горбатой.

— Почему ты знаешь Серафима?

— Он мой родственник, Аркаша. Он мне как отец.

— Вера, таких родственников иметь опасно.

— Я от родственников не отрекусь, Аркаша.

— Как там наша Дуняша?

— Девочка-чудо.

Эсер в это время разговаривал с арестантами, наседал на поэта Василия Макарова:

— Почему не идешь с нами? Тебя ведь расстреляют или сгноят в лагере.

— Я арестован безвинным. Вдруг разберутся, освободят.

— Надеешься на вдруг?

— Надежда умирает последней.

Пытался Эсер подтолкнуть на побег и Сулимова. Они хорошо знали друг друга еще с гражданской войны. Андрей Сулимов, механик бронероты, ушел тогда из эсеров в большевики. Серафим Телегин допытывался:

— Ну и что ты, Андрей, получил от большевиков? Червонец концлагеря? А ты ведь сражался за них.

— Я воевал за землю для крестьян.

— Понимаю, большевики украли нашу программу для обмана народа, пообещали отдать землю крестьянам. И что в итоге?

Сулимов не ответил на вопрос. А Серафим был поражен тем, что никто из арестантов на свободу не рвался.

— Тебе пора уходить, Эсер, — подал голос Даргайс. — А мы останемся, будем ждать работников НКВД.

— Мне жалко вас, как русские говорят, — вздохнул Майкл.

Порошин сжал руку Верочки:

— Прощай, береги Дуняшу. Может, увидимся еще...

Глаза Веры наполнились слезами.

— Я дня через три выеду в Челябинск, буду носить передачи тебе. Остановлюсь у Антона.

— По коням! — гаркнул Эсер, выстрелив в небо.

— Рабы умирают на коленях! — сплюнул Майкл в сторону остающихся.

Он сунул ногу в стремя, сел уверенно на белого жеребца, хозяин которого погиб при налете на арестантский вагон. Из перелеска выехала подвода, скрытая ранее как бы в засаде. Держиморда с братьями погрузили на телегу своих погибших товарищей, чтобы похоронить их тайно где-нибудь в глухомани. Гришка Коровин посадил бережно на лошадку отца Никодима. Священник цитировал мятежникам Библию:

— Дарую вам власть наступить на змею и на скорпионы, и на всю силу вражью.

Вера Телегина села на вороного, вздела его на дыбы и пустила галопом вслед за отрядиком Эсера. Когда она оглянулась у сосен в последний раз, Порошин помахал ей рукой.

— Кто она? — спросил Калмыков. — Глаза, как у моей Эммы.

Из укрытия к вагончику подошел Пушков.

— Бей гада! — ударил его Миша Люгарин.

— Вы что? Я же хитрил, хотел проникнуть в банду, чтобы поймать их...

— А в красноармейца кто стрелял? — сбил с ног оплеухой Сулимов юлящего Пушкова.

Арестанты набросились на Пушкова, пинали его, били палками, пока их не остановил Порошин:

— Прекратите самосуд! Следствие разберется. И не подходите к убитым бойцам, ничего не трогайте, не передвигайте. И далеко не уходите.

— А ты не командуй, без тебя разберемся, — осадил Порошина Сулимов.

— Пойдемте жратву искать, — предложил Люгарин.

Вася Макаров нашел поблизости картофельное поле. Арестанты накопали два ведра красноватых увесистых клубней, сварили их. Мимо проезжали на дрезине путевые обходчики. Они остановились, выслушали обитателей арестантского вагона, снабдили их салом и хлебом.

— Ждите, мы сообщим, куды надоть, — сказали обходчики.