Время Красной Струны

Постепенно полумесяц обхватил осаждённых широким кольцом. Колька впился взглядом в толстячка, одетого в мятую малиновую футболку с выцветшей эмблемой пива «Невское». Такому бы совок в руки, да в песочницу. Ан нет, смотрит зорко, будто хищник в преддверии прыжка. Вперёд выбрался светловолосый мальчуган и смело подошёл к Кубе. Просто подошёл и остановился. Молчаливые взгляды протыкали сжавшуюся троицу со всех сторон. Куба не шевелился.

Наблюдатель заворочался, переживая за Кубу и теряясь в непонятках, отчего тот впал в ступор. Надо было бить. Надо было прорывать кольцо и спасаться. Колька аж сам, сжав кулаки, наносил удары предполагаемым противникам, стараясь, впрочем, особо не шуметь. Засланный казачок, не проронив ни звука, саданул Кубе в дыхалку. Куба скривился, но не согнулся перочинным ножиком и не превратился в рыбу, выброшенную на берег. Видать, на досуге накачивал пресс. Ухватив мальчугана за шиворот и за шорты, он с разворотом отшвырнул его в молчаливую шеренгу. Народ расступился, и урона во вражеских рядах не получилось. Зато ловкий малыш в защитном комбезе резво плюхнулся на четвереньки за Кубиной спиной, и герой, сделав для равновесия шаг назад, повалился наземь. Тут же индейцы, как осиный рой набросились на поверженного богатыря. Девчонки рванулись было на помощь, но вцепившиеся в длинные волосы ручонки оборвали их порыв.

Уже не заботясь быть разоблачённым, Колька высунулся на поляну чуть не по пояс. Под шевелящейся массой невозможно было ничего разобрать. Наконец откуда-то сбоку проявилась знакомая кудлатая голова. Один из незанятых в битве индейцев поднял валявшееся копьё и занёс над Кубиным лицом, целясь в глаз.

Колька понял, что Кубе уже не вырваться.

Как-то в деревне видел Колян кролика с выбитым глазом. Может быть, это и предопределило случившееся. Колька и сам не понял, как это произошло. Он помнил только себя, несущегося по траве. Солнце, слепившее глаза. И горький запах ромашки. А руки сжимали невесть где подхваченную оглоблю сухой осины. Сколько перьеголовых метнулось ему навстречу, было уже неважно. Всех до единого с залихватским замахом уронил на траву Колька, как Портос в легендарном фильме опрокидывал гвардейцев кардинала. Потом оглобля за что-то зацепилась и больно вырвалась из рук.

Колька не смог бы сказать, из-за чего враги бросились врассыпную. Мешало солнце. Но Куба уже нёсся за ними, вопя: «Ах вы щенки позорные!!!» И тем, кто не мог похвастаться успехами на уроках физкультуры, доставались отменные пинки. Враг был повержен, разбит и рассеян. Средь травы белели обломки копий. Ветер уносил сорванные перья. А Колька только улыбался, как малыш, которому точно известно, что сегодня вечером его поведут в цирк.

— Молоток, Сухпай, — сдержано похвалил Куба, грудь которого ходила ходуном. Без тебя полный финиш…

И он сел на траву, а Кольке ещё достались восхищённые девчоночьи взгляды, заставившие подобочениться. После он почувствовал слабость в ногах и мягко повалился на землю, вдыхая дурманящие ароматы трав. Сквозь пушистые ресницы пробивалось навязчивое солнце.

— Ты-то как здесь, Востряков? — присев на корточки, спросила Говоровская.

— Прячусь, — буркнул Колька. Объяснять, что за ним охотится весь лагерь, он не стал. Уже чувствовал, что дело закрутилось как-то иначе.

— А мы на станцию пробираемся, — поделилась Говоровская. — Да только заблудились.

— Мох с северной стороны деревьев, — вспомнил Колька свою пятёрку по природоведению.

— Мы знаем, — вздохнула Элиньяк. — Вот только где станция? На западе или на востоке?

— Выберемся, — Куба вскочил на ноги. — Давайте-ка, люди, топать отсюда порезче. Сейчас эти товарищи сюда всю ораву приведут. А мне встреча с Электричкой как-то не улыбается. Последнее китайское предупреждение уже было. Ты с нами, Сухпай?

Колька закивал. Он готов был идти с кем угодно куда угодно, лишь бы не сидеть в одиночку, тоскливо размышляя о незавидной судьбе. Он раскинул руки, и пальцы правой скользнули по чему-то тёплому и гладкому.

— Надо же! — сев, Колян рассматривал приобретение. — Портки свои кто-то обронил. Кожа! Ништяк! Жаль, размерчик не мой, — печально вздохнув, он сделал широкий жест, смотря на Кубу. — Может, кому из девчонок сгодится.

— Дурак, — сказала Говоровская, — сам парься в коже по такой жаре.

— Больно нужны мне эти потники, — сказал Колька, вскочил и забросил чужую потерю на высокую ветку. Штаны красиво обвисли траурным полотнищем.

— Ходу отсюда, — Куба уже шагал к лесу. — И так тропинку потеряли, а тут эта шобла ещё потопталась. Ничего не разобрать. Давайте туда, меж елок, вроде там просека какая виднеется.

Колька неспешно семенил следом. На душе было пусто и спокойно. Гору тревог разбила на мелкие кусочки славная победа.

Просека — не просека, а заросшая тропинка здесь оказалась. Ноги сразу зашагали увереннее. Однако, Куба нарочно не набирал скорость, опасаясь потерять единственный ориентир.