Время льда и огня

По- видимому, выпитая чарка добавила оптимизма.

К моему удивлению, оба отнеслись к этой задумке весьма скептически.

— Петр, — отреагировал Наймарк, — вы всерьез верите, что ночники вас отпустят вот так легко, без потерь, так сказать? Это произойдет лишь в одном случае — если вы откроетесь им как житель Терминатора…

Я покачал головой.

— Ну видите: вы почему-то не идете на явное спасение, это ваш секрет, я о нем не допытываюсь… А вот я откровенно говорю вам — я пойду по цепочке складов Португала до той самой долины речки Изанга, так я решил еще до всяких рейдов…

Мы с Нормой не без уважения смотрели на старого фанатика неизвестно какой идеи.

— Да и у Нормы имеются возражения — не так ли, Норма?

Норма чертила по скатерти кончиком столового ножа.

— Не в этом дело… Просто я слишком хорошо знаю агентурную сеть генерала Крамера на леднике. Я ручаюсь вам, что лишь только Португал найдет способ с ним связаться опять — а уж он найдет способ, будьте уверены, — тут же вся эта сеть придет в движение, и нам — особенно Петру — ни за что уже не выбраться с ледника живыми. Особенно по кратчайшему маршруту, как он мечтает.

Вот так. Предлагаешь людям вроде бы лучшее, на что способна твоя голова, а в ответ — все это мало продуманная ерунда. Норма потрепала меня по плечу:

— Не расстраивайся! Еще неизвестно, что решит наш вождь краснокожих…

— Краснорожих, — поправил я.

Но Зденек Кшиш, когда мы снова перед ним предстали, был на удивление серьезен и даже как бы трезв. Его бледную и потную физиономию драматически оттеняла курчавая борода. На этот раз из-под фиолетового купола изгнали всех лишних гуляк, рядом с вождем остались только приближенные (как мне показалось), и вообще обстановка слегка отдавала суровой торжественностью — если можно говорить о такой обстановке в кабаке. Вождь велел построить пленных в шеренгу, выпрямился — насколько позволял хмель — и зачитал длинный, витиеватый приказ, с обильными и обидными выпадами против южан и, само собой, со славословиями в адрес ночников. Суть приказа сводилась к следующему: обезоруженный и разоблаченный отряд южан с нынешнего момента считать интернированным на территории столицы этого района ночников — до появления в полночных краях полномочного представителя южан, который и заберет уцелевших (мне понравилось это — «уцелевших»). До этого момента интернированным разрешалось свободное передвижение в пределах городской черты, а также участие в общественных работах, например по расчистке снега, с целью пропитания. Все это называлось милосердием и амнистией.

— А что, — шепнул мне на ухо Эл Наймарк во время церемонии, — ведь мог бы под горячую руку просто расстрелять — или заморозить… Он ведь тут царь и бог.

Последним пунктом приказа интернированная Норма Мейлер объявлялась помилованной, ей предоставлялся статус ночника, то бишь ночнички, и она зачислялась на службу в секретариате Кшиша в качестве переводчицы. Я стоял как громом пораженный, хотя и надо было ожидать чего-то подобного. С улицы доносилось лязганье оркестра и крики гуляющих.

Величавым движением руки (хотя и стоившим ему потери равновесия) вождь отпустил шеренгу интернированных и тут же завалился на свой надувной матрац. Стражи, вежливо прихватив Норму под локотки, немедленно препроводили ее в ту часть купола, где, по моим соображениям, была женская половина; во всяком случае, в прошлый раз именно сюда прошли давешние дамы — в купальнике и в вечернем платье. Норма, уходя, сделала мне успокоительный жест, и я почему-то поверил, что на этот раз все обойдется.

Нас опять выставили на улицу в снег и завели за купол, где толчея была меньше. И тут у старшего конвоя произошел краткий обмен мнениями со своим заместителем (само собой, разговор шел на славик, но смысл я понял):

— Что дальше делать с этим сбродом — ума не приложу. Вот уж свалилось на мою голову!

— Как что делать — отпустить! Слыхал же, что сам приказал?

— Ну да — отпустить! А завтра он проспится и спросит: где диверсанты-террористы, я с ними хочу побеседовать! И что я тогда?…

— Сошлись на приказ…

— Да будто ты не знаешь, что он и трезвый свои приказы меняет по сто раз на дню…

И так далее. Они долго спорили, как быть, а мы переминались на холоде. Прохожие трунили над нами, спеша по своим праздничным делам, но мы уже не реагировали на такие пустяки, совершенно обессилев от этой сумасшедшей бессонной ночи и всех тех передряг, что с нами произошли за несколько часов. В конце концов решено было поместить южан в пустой склад и содержать там как бы под стражей, но одновременно и будто бы с некоторой степенью свободы, чтобы на момент пробуждения всемогущего Кшиша были оба подходящих варианта ответов.

Нас отвели в запущенный склад старого инвентаря (тоже купол, только более ободранный и замурзанный), где было прохладно и тесно от громоздящегося всюду хлама, и предоставили размещаться, как придется. Остался лишь стражник у входи. Я обнаружил среди шкафов кипу старых рабочих ватников, почти тряпья, мы с Наймарком зарились в нее, словно мыши, и немедленно отключились.

14