Время Лиха(СИ)

но у нас их тоже много развелось. Если везёшь мясо, значит, всем с тебя надо урвать. Только выедем на трассу, сразу увидишь пираний".

- Здорово живёшь! - возмутился дед. - Стоят, чтоб аварий не было, и обирают бедных хрестьянов!..

- Это ещё ерунда, Игнатьич. Настоящие приключения начались в самом городе. Там этой рыбкой просто кишит. На какой базар ни сунемся - нигде нет места. Вернее, места есть, но перекупщики их арендовали и деревенских не пускают. Пожалуйста, продавай им мясо оптом - и свободен. Только знаешь, какая у них цена?.. В два с половиной раза ниже, чем они сами продают. Все базары, сволочи, оккупировали. Прости, Даша.

- Но вы ж нашли место? Не сдавали им? - спросила жена.

- Из-за этого торговали два дня. А можно и за пару часов всё спихнуть. На Резовском рынке дали нам место в самом углу, куда мало кто доходит. И это ещё за стольник. По полтиннику складывались... Правда, рэкетиры до нас тоже не дошли. А так весь базар платит четверть с дохода. Но рубщик и ветеринары своё хапнули. Опять же пришлось у родственников ночевать: Орлов к брату поехал с мясом, у того и гараж есть, а мне пришлось о двоюродном дядьке вспомнить. Конечно, шмат мяса, шмат сала. Люди-то почти чужие... Кстати, на обратном пути тоже останавливали. Только к пустым сильно не придирались...

- Понятно... Куда, говорят, ни кинь, всюду клин. Я тебе советовал: не расти свиней на продажу... Вот в связи с этим у меня к тебе главный вопрос: как там с перекрытием железной дороги? - старика, похоже, сильно не озаботили чужие проблемы, и Иван сразу заметил, что сосед выслушивал его с каким-то нетерпением.

- Перекрытием? - удивились они с Дарьей резкому переходу.

- Ты в Морск ездил-то?

- В Морск, конечно.

- Ну, вот вчерась работники заводов перекрыли, значит, железную дорогу. Я и пришёл узнать от свидетеля событий. Газеты-то снова врать научились...

- Впервые слышу. Мы железную дорогу нигде не переезжали. Она в стороне.

94

- Вот раз тебе и ку-ку! Тако событие, бунт целый, а вы и не глянули! Ну, даёте!..

В словах старика был упрёк, и тут только Иван догадался: сосед был выпившим, и значит, разговор неминуемо примет политический характер.

- Говорю ж: впервые слышу. В городе никаких митингов.

- Ну, тогда читай. Очевидец, ё-моё!

Степан Игнатьевич поставил кружку на край печки и сунул Ивану областную газету, на первой странице которой была помещена большая фотография: люди с плакатами "Зарплату - на руки, режим - в отставку и под суд!" пробивали милицейскую цепь; на рельсах лежало какое-то большое чучело.

- Свет плохой. Может, расскажешь?

- Я-то расскажу. А вот ты мне объяснишь, что деется. Я до хрена прожил - Дашка, извиняй, - а такого в газетах не видел. Значит, рабочие военного завода и другие перекрыли железные путя в знак протеста, что много месяцев не выдают получку. Чем не гражданская война, а?

- Да, что-то у нас в учительской говорили сегодня об этом. Некогда было слушать... - подтвердила Дарья.

- Вот и скажи, Иван, - продолжал старик, неловко подвинувшись на стульчике и едва не упав, - почему народ не восстанет, как раньше? И грабят нас, и в нищету спустили, и для детей всё беспросветно, а не восстаём.

- Народ не дурак. Понимает: вся эта мразь и гражданскую войну себе на пользу обернёт. Разве не так было в восемнадцатом-девятнадцатом?

- Не то время, - согласилась с мужем Дарья. - Деньги и жильё у них за границей, дети там же учатся. У всех двойное гражданство. Неуязвимы. Так что начнись, не дай Бог, заваруха, пострадаем только мы с вами, кому некуда уехать. А они в России, как браконьеры: ободрали всё и исчезли.

- Вот и я думаю, - вздохнул Степан Игнатьич, как всегда быстро успокоившись после всплеска эмоций. - Искушают нас, окаянные, а мы не поддаёмся. Потому как на нас, нашем, значит, труде тяжёлом всё держится. Ты вот чего будешь восставать? Твоё богатство - сыны, хозяйство. Тебе

95

война не нужна. Живём бедно, а то ещё хуже будет. Лучше горевать, чем воевать. Вона в девяносто третьем, а зачинщики все живы-здоровы, при портфелях. А рядовых сколько положили... Да... А хочется иной раз представить, как я ЭТИМ шашкой головы рублю за всё. За всё!

- Рубил бы?

- Нет, конечно... - ухмыльнулся старик, полминуты помолчав. - Мне и свинью-то жальче резать бывает... Хотя кто из них виноватей... Ишь придумали: двойное гражданство. Полурусские... Даш, ты, раз уж случай представился, расскажи, чем ваша-то война закончилась. Бо мне Егоровна врёт, что вас разгромили, а мне не верится. Хотя что-нибудь, говорю, добились же. В нашем районе такого не было. Они первые...

- Первые и, наверное, последние.

- Чего ж так прискорбно?

- Действительно, ничего мы не добились.

- А аванс на День учителя? - возразил Иван.

- Забыла. Да, ко Дню учителя нам дали по пятнадцать рублей. Аванс - это громко сказано. Такого аванса только на пять булок хлеба хватило.

- И до сего дня ничего не получали? - с недоверием спросил старик.

- Ни копейки... А если начнут что-нибудь давать, так наша школа последняя получит...как бунтовавшая.

- Так, может, вы где поддались?