Время любить

И все же минуты через полторы на скамейку рядом с ним присел рано поседевший мужчина средних лет в темном костюме и черных лаковых туфлях. Небритое два-три дня лицо, темные, с блеском презрения ко всему окружающему глаза, гнутый кавказский нос, два симметричных округлых шрама на обеих щеках и полный рот золотых зубов, сияющих из-под всплывающей ухмылки. Выглядел он подчеркнуто независимо, на контрразведчиков бросил опытный взгляд и, цокнув по-восточному, покачал головой.

- Меня зовут Бекхан, я - чеченец, в федеральном розыске не нахожусь. А вот в контору вы зря доложили, это может осложнить наши взаимовыгодные отношения.

- Страховка не помешает, - прищурился Яковлев, - я, знаете ли, не менеджером в магазине женского белья работаю...

- Знаю, но теперь вам придется придумывать для них всякие отговорки, потому что у меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.

- Чего я только не слышал! Мне один цэрэушник дом в Калифорнии сулил и счет в Швейцарском банке.

- Я предлагаю вам пока сто тысяч долларов. Для начала. А вообще-то речь пойдет о миллионе. Возможно, и больше.

- И что вы хотите за такие деньги?

- Машину времени.

Яковлев внимательно посмотрел на собеседника, который глаз не отвел и никак не отреагировал на весьма показное на лице Вадима Григорьевича сомнение в его психическом здоровье.

- Плохо работаете, Вадим Григорьевич, если не знаете, что у вас под носом делается.

- Прошу запомнить: фантастические проекты - это не по нашей части, вот это я точно знаю, - и Яковлев, промокнув в очередной раз лысину, сделал вид, что собирается уходить. Время дорого.

- А в лаборатории Сергея Павловича Кошкина вы последний раз когда были? - властно положил ему руку на плечо собеседник, и опекуны тревожно захрустели газетами.

- Вчера, - не особо напряг память Вадим Григорьевич, неожиданно осознав, что испытывает на себе наглое, неотвратимое давление чужой воли и ничего с этим поделать не может.

- Что-нибудь необычное видели?

- Да генератор какой-то на столе... Так. Ничего подобного там быть не может! Надо представить себе огромные затраты энергии, речь ведь идет о космических, вселенских мощностях, такое в лаборатории не спрячешь, тут даже специально построенного ангара может не хватить...

- Вам знаком паровоз братьев Черепановых? - перебил просветительскую тираду Яковлева Бекхан.

- А что?

- Так вот, прежде чем появились современные тепловозы и электровозы, была сначала паровая самодвижущаяся телега крепостных мастеров братьев Черепановых. И ездила она на расстояние всего три с половиной километра.

- Вы хотите сказать, что на столе Кошкина стоит эта самая тележка...

- Да, и перемещается она во времени.

- Откуда вы знаете?

- Катался на ней, как случайный пассажир. А вот если узнают ваши друзья из ФСБ, которые сейчас пытаются щелкать фотоаппаратами, вы никогда этот прибор не увидите, богатым не станете, генеральным тоже... И вообще никем не станете.

Вадим Григорьевич помрачнел. Сдавив пальцами виски, в которых назойливо застучала фамилия Кошкина, он, как первоклассник у незнакомого дяди, спросил:

- Вы точно не из разведки? Ну, какой-нибудь там... Может, Саудовской Аравии. Или Палестины...

- Нет. Я вообще ниоткуда. Меня нет. Хотя вот мой паспорт, посмотрите и успокойтесь. Но для любых органов власти меня нет, хотя одновременно я есть. И у меня есть деньги. Представьте себе, что я умер уже два раза. Первый раз меня взорвали, второй раз пристрелили дуплетом. Я это четко помню, каждое мгновение боли. Но я жив. Хотя где-то в Чечне есть как минимум две моих могилы. Даже по телевидению передавали об устранении разведчиками известного полевого командира... - в темных глазах полыхнула злоба.

- Вы же сказали, что вы ни в чем не замешаны?

- Именно так, Вадим Григорьевич, как не может быть замешан в чем-либо мертвец. В конце концов, даже с юридической точки зрения расстреливать меня неправомерно. Я понимаю, что для вас это звучит, как бред сумасшедшего, особенно когда вы чувствуете, что я говорю неуверенно. Но как может говорить человек, у которого прострелена челюсть, и ему пришлось заново учиться ворочать остатками языка? Зато я теперь почти без акцента говорю по-русски. И знаете, прочитал много книг. Просто не вылажу из Ленинской библиотеки. А в технической тоже не один день штаны протирал.

- Похвально, - буркнул Яковлев, который вдруг почувствовал ростки мистического страха в душе и больше всего мечтал, чтобы этого разговора никогда не было.

- Не бойтесь. - Бекхан считывал внутреннее состояние Вадима Григорьевича, как сканер. - Я больше никого не хочу убивать, никому не хочу угрожать, кроме одного, быть может, человека... Я просто хочу вернуть себе самого себя. Хотя бы что-то одно: либо свою смерть, одну из двух, либо свою жизнь, потому что последние пять лет я не помню, я также хочу найти своего младшего брата, о котором ничего не знаю, я хочу понять смысл всего, что происходило, происходит и будет происходить.