Время любить

Ночью ему приснился Андрей Иванович Абросимов, который бросил вызов здоровенному рыжему немцу. На лужайке, огороженной, как ринг, канатами, они схватились бороться… Могучий, с длинной, как у Черномора, бородой, Абросимов поднатужился и, как Геркулес Антея, оторвал немца от земли и задушил могучими руками… Потом вдруг откуда-то взялся огромный черный бык и, опустив рогатую голову, бросился на Марию. Он, Андрей, оттолкнул девушку и схватил быка за рога. Совсем близко увидел свирепый, налитый кровью глаз, тугие колечки черной шерсти между рогами… Неожиданно бык улыбнулся и человеческим голосом проговорил: «Я – лидийский царь Крез!..»

Глава третья

1

Оля Казакова выскочила из сумрачного подъезда института на залитую солнцем Моховую. Ей захотелось присоединиться к маленьким девочкам, играющим на асфальте в классы, и попрыгать на одной ноге вместе с ними. Когда-то она любила эту девчоночью игру… Оля получила первую пятерку. Начало было прекрасное, теперь нужно и дальше выдержать этот темп. А ее подружка Ася Цветкова схватила тройку. Зато хорошо повеселилась в Таллине… Она так расстроилась, что даже не подождала в вестибюле Олю, хотя они договорились пойти в кинотеатр «Спартак» на Салтыкова-Щедрина, где демонстрировались старые ленты. Сегодня шел фильм с Бельмондо «Кто есть кто». Что ж, она и одна сходит. В июне в Ленинграде не так уж много народу в кинотеатрах. И потом, в «Спартаке» зал большой, высокий, не то что в «Молодежном», где теснота и душно.

Если сначала она шла по тротуару чуть ли не вприпрыжку, стараясь сдержать счастливую улыбку, то на Литейном проспекте шаги ее замедлились, захотелось сбросить с себя рубашку, вельветовые джинсы и остаться в одних плавках. На эту мысль ее навела высокая белокурая девушка в коротеньких шортах и розовой майке, на ногах резиновые шлепанцы, которые носят в банях и на пляже. Услышав немецкую речь, Оля улыбнулась: иностранцам можно и так ходить по городу, а вот ленинградцев в шортах и шлепанцах она ни разу не видела на улице.

На углу Литейного и Пестеля, где она собиралась повернуть к высокому белому собору и переулком выйти к кинотеатру, ее догнал Бобриков. Оказывается, он шел сзади от самого института, но почему-то не решался окликнуть.

– Можно поздравить с пятеркой? – поздоровавшись, сказал он.

– Вы любите Жан-Поля Бельмондо? – весело взглянула Оля на него.

В светло-карих глазах ее мельтешат яркие искорки. Возле прямого носа высыпали коричневые веснушки. Тоненькая, стройная, в темно-синих джинсах в обтяжку и белых босоножках, девушка выглядела совсем, школьницей. Длинные светлые волосы собраны на затылке в узел, в котором белела высокая гребенка. В маленьких ушах – каплевидные золотые серьги. Оля сама их купила на первый в своей жизни гонорар за сыгранную ею роль в телефильме.

– Я никого не люблю, – ответил он и, помолчав, прибавил: – Кроме тебя…

– Надо же как мне повезло! – рассмеялась девушка.

– Оля, нам нужно серьезно поговорить…

– Пойдемте в «Спартак», там идет замечательный фильм…

– …где в главной роли губошлеп Бельмондо, – иронически закончил Михаил Ильич.

– Если не хотите со мной поссориться, не обзывайте признанную звезду мирового экрана… – строго посмотрела на него Оля, но не смогла сдержать улыбку: – Вы знаете, что Бельмондо все трюки выполняет сам, без каскадеров и дублеров? Он в одном интервью так сказал: «Настоящий киноартист должен уметь водить грузовики, самолеты, управлять бульдозером, прыгать в воду с вышки, болтать на разных языках…» И Бельмондо всем этим великолепно владеет.

– Ладно, пошли в кино, – согласился Бобриков. – Оля, ты из меня веревки вьешь!

– После кино мы отправимся в ближайшую мороженицу и съедим по десять порций мороженого с орехами, малиновым вареньем, сиропом и… еще с чем?

– Я бы выпил кружку холодного пива, – заметил Бобриков.

– В «Спартаке» есть бар. – Оля сбоку взглянула на него: – О чем же вы хотите со мной поговорить?

– Сколько раз тебя просить – называй меня на «ты»!

– Язык не поворачивается, Михаил Ильич, – улыбнулась она. – Во-первых, вы старше меня в два раза, во-вторых, большой начальник, а кто я?

– Ты – прелесть, – улыбнулся Михаил Ильич.

– Первый раз слышу от вас комплимент… Не скажу, что он очень уж оригинален, но…

– Оля, не делай из меня идиота, – оборвал он. – Я бегу как сумасшедший на Моховую, жду у подъезда, обрываю телефон, а ты…

– Что я? – невинно взглянула она ему в глаза, для чего ей пришлось обогнать его и почти остановиться.

– Ты уже не маленькая и все отлично понимаешь.

– Мне скоро двадцать, – вздохнула девушка. – А когда закончу институт, будет двадцать четыре… Вы говорите, я все понимаю? А вот зачем вы потащили меня в эту мастерскую? Бр-р! Не могу без ужаса вспомнить этот каменный гроб с примитивной мазней на стенах… – Она не выдержала и громко рассмеялась.

Михаил Ильич завертел коротко остриженной головой, озираясь, крепко взял ее за локоть.

– Я тебя просил не вспоминать про это, – сдерживая раздражение, сказал он. – Да, я вел себя как дурак, но я ведь мужчина!