Время любить

Первое правило человека, которого волею судьбы занесло туда, где быть его не должно, — никогда и ни при каких обстоятельствах не показывать, что чувствуешь себя неловко. Все нормально, не стоит суетиться. А если ты к тому же старый дед, то до тебя и вовсе нет никому дела… Все будет выглядеть так, словно ты не примкнул к каравану с невольниками незаконно, а вроде как всегда тут и был. Что сказать, пограничная крепость ожидаемо была тем местом, откуда множество караванов устремлялись в Иртам и Илонию — страны, что находились с противоположной стороны от Элио. Чем торговали? В основном рабами. Еще экзотическими животными, кое-какими специями, тканями, ну и прочей диковинной дребеденью с магической начинкой.

О том, как я по собственной воле влезла в одну из клетей, где находились рабы, предназначенные для службы низшими слугами и прачками, я, пожалуй, расскажу так. На рассвете всем ключевым фигурам, которые способны были мне помешать, нестерпимо захотелось спать. Собственно, мои будущие попутчики были одними из первых, кто провалился в непробудный сон. Потом дело оставалось за малым: вскрыть обычный замок, для чего хватило бы знаний первого курса университета; влезть в повозку; защелкнуть замок; уместиться между одной непозволительно толстой для рабыни теткой и низкорослым мужичком. И точно так же, как они, погрузиться в оздоровительный сон. Нет, я, конечно, не очень люблю рабство, но еще меньше — ходить пешком по диким землям в одиночку. Думаю, никто не будет против подвезти несчастного дедушку до дома.

Почему все оказалось так просто? Ну, объяснение является столь же простым, как и способ проникновения в караван. Рабы, которые не имели пока хозяина, не имели и клейма. Ведь клеймо невозможно свести для обычного человека как с ауры, так и с тела. Рабы, которых перепродавали повторно, считались порчеными или «второсортными», поскольку на них уже стояли отметки прежних хозяев. И чем меньше было таких отметок, тем дороже можно было продать «товар». То есть фактически к людям, которым предстояло длительное путешествие через Элио, относились как к весовому товару, часть которого могла и испортиться за время пути. Особенно к рабам, что не были элитным товаром — не принадлежали к расам не-людей. Таким образом, в глазах караванщиков моя клеть была чем-то вроде телеги с кучей картошки. Магическая простенькая сеть и вовсе не среагировала на мое проникновение. Сойти я собиралась тогда, когда до дома будет рукой подать. А пока же мне было проще путешествовать там, где была какая-то защита от набегов, выдавались минимальный паек и какая-то толика воды. Да еще и не ногами топать, а подвезут почти с комфортом.

Проснулась я, уже когда солнце неумолимо тянулось к земле. Вечерело. В клетке, которую тащило несколько запряженных в нее песчаных ящеров, особенно ничего не изменилось. Разве что качало немного. Но я не в претензии, меня все устраивало. Я с комфортом разместилась на пухлом мягком плече соседки, которой при всем желании было некуда от меня деться.

— Проснулся? — хрипло осведомилась она.

— Che so er? — ответила я на языке Ис’шера, что по моим скудным познаниям означало что-то вроде «Кто съел сыр?».

— Ис’шерец? — удивленно вскинула бровь попутчица.

— Il so che, — ответила я то, что помнила из школьной программы и что переводилось как «я съел сыр».

— Совсем не понимаешь?

— Du so che, — «ты съела сыр» было моим ответом.

— Да, — сочувственно покачала она головой, — тяжело же тебе придется. И так найдут, за что выпороть, а ты еще и не понимаешь ничего, — поцокала она языком, а я блаженно прикрыла глаза. Хоть одно радует — говорить с соседями не придется.

Два дня наш караван медленно плелся по почти безжизненной степи, «чертогам в Айдово пекло», как порой говорили об этой земле люди и те, кто уже давно забыл, чем была эта земля прежде. Два дня пешего пути, когда пейзаж вокруг не меняется, сколько бы ты ни шел, и невольно тебе начинает казаться, что ты топчешься на месте. Пугающее ощущение, если, конечно, фокусироваться на нем. В этих землях был сухой и как будто бы спертый воздух, редкий ветерок мог коснуться путника за долгие дни путешествия. Неизвестно, что хуже: мертвая пустыня Элио или все еще умирающая земля, агония которой продолжается не одно столетие. Когда-то тут были вечно зеленые вековые леса Эйлирии. Тут же произрастали деревья, из которых был сделан мой посох — последнее напоминание о прошлом этой земли.